Никита Воронов - Зона поражения

— Ну? И что теперь прикажете делать?

— Хороший вроде парень. Жалко!

— Хороший… — Начальник районного уголовного розыска в сердцах придавил о край пепельницы только что раскуренную сигарету: — Делать-то что?

У женщины-следователя было красивое и умное лицо, на котором почти не сказались долгие годы милицейской службы:

— Не знаю! Подумать надо.

— Саныч, а ты что скажешь?

— Насчет чего? Извините, я прослушал…

Третьим в кабинете был майор Виноградов.

Примостившись в углу, на шатающейся табуретке, он как раз заканчивал делать выписки — для очерка о доблестных сыщиках лучшего в городе РУВД требовалась качественная «фактура», а времени, как всегда, не хватало.

— Да тут, блин, такая… хреновина! — в другом обществе хозяин выразился бы значительно крепче, но при даме и человеке из «интеллигентной» службы главка решил соблюсти приличия.

Вкратце, ситуация выглядела следующим образом.

Из грузинской милиции в Петербург пришел официальный запрос. В соответствии с договором о правовой взаимопомощи между независимой Россией и не менее независимым закавказским государством, коллеги информировали о том, что ими разыскивается скрывшийся от следствия опасный преступник — далее следовали установочные данные и номер статьи, по которой предъявлено обвинение.

По информации грузинских сыщиков, злодей мог скрываться у своего брата, гражданина Российской Федерации, постоянно и очень давно проживающего в северной столице по такому-то адресу… Соответственно — просьба оказать содействие в розыске и задержании, так как «санкция государственной прокуратуры имеется».

Проверили. Точно, все сходится… Более того, разыскиваемый имел нахальство официально регистрироваться в органах внутренних дел и даже временно прописался!

Святое дело — международная полицейская солидарность: на следующий же день участковый инспектор с нарядом ОМОНа вытащил из постели ничего не понимающего парня, запаковал его в наручники и доставил в управление. Тут же, по телетайпу, в южную республику ушло соответствующее сообщение.

— Ты чего же там такое натворил, зверюга? — с ходу полюбопытствовали сыщики во главе с начальником районной уголовки. — Лучше признайся!

Однако пацан только хлопал глазами и уверял, что ни сном ни духом… Это настораживало еще больше и вызывало у сотрудников милиции вполне обоснованное желание «притянуть» задержанного к паре-тройке нераскрытых на обслуживаемой территории преступлений.

Однако ни оперативными методами, ни уговорами, ни даже набором традиционных затрещин склонить грузинского подданного к откровенности не удалось. Да и вообще — на жителя солнечного юга он походил мало: рыжеватые волосы, нос картошкой… Полукровка: отец с Кавказа, а вот мать-то русская.

— Ну — ты что? Убил кого-то, ограбил? Изнасиловал? — задушевно интересовалась женщина-следователь.

— В глаз-за смот-тр-реть, падла! — поддерживал ее мощным рыком дежурный оперативник.

Никакого результата, все впустую…

— Что же это за статья такая? — перечитывая текст запроса, консультировались они в Следственном Управлении ГУВД. Но там только недоуменно вздыхали, сетовали на отсутствие текущей правовой информации и советовали не забивать себе голову пустяками.

— Непростой, видать. Тертый… — решили в РУВД и оставили задержанного в относительном покое холодной камеры. Где он так и просидел бы до приезда полицейских из Тбилиси, если бы не пришел в уголовный розыск его вернувшийся из командировки брат.

— Ага! — обрадовались милиционеры, перебирая принесенную узнику передачу. Не много белья, продукты, курево…

Запрещенных вложений не было. Да и сам родственник не выглядел ни укрывателем, ни соучастником.

Впрочем, первое впечатление зачастую обманчиво. Исходя из этого, злополучного братца на всякий случай пару часов продержали в заплеванном и темном «аквариуме» дежурной части, после чего доставили в уголовный розыск:

— Рассказывай. Только честно, а не то…

И бедолага, путая от волнения и страха

русские падежи и склонения, по существу заданных вопросов пояснил следующее. Действительно, брат его, отслужив срочную еще до перестройки, в девяносто втором снова попал под мобилизацию. На этот раз уже независимой Грузии потребовались солдаты для абхазской кампании.

А так как парень два года оттянул не в строительных войсках, а в морской пехоте Северного флота, надели на него красивый цветной берет президентской гвардии. Особо и не спрашивали — война есть война, пусть и не объявленная! Тем более что подразделение элитарное, платили неплохо…

Но как-то, в очередном бою под Сухуми, от роты гвардейцев осталось семнадцать автоматчиков. Выжившие потихоньку снялись с позиций, сели в круг на лесной поляне и единогласно, «советом стаи» решили идти по домам. Кто куда, а ныне задержанный парень — к родному брату, в Россию. Устроился грузчиком на мелкооптовую базу, хотел жениться… Никакого резона проливать кровь в чужой междоусобице ему не было, а уж за границей, думал он, рука грузинских органов не достанет. Ан нет — достала!

— Так что это за статья-то? — ткнул пальцем в нужное место на бланке озадаченный начальник отделения.

— Дезертирство, я их маму! — Газетная вырезка на грузинском языке в руках сидящего напротив мужчины дрогнула и чуть не вывалилась на пол. — Как это переводится… Вот: «самовольное оставление части в условиях боевых действий».

— И сколько могут дать?

— Расстрел могут — запросто.

— Ни фига себе!

— А ты думал что? — отозвался из угла молоденький опер. — Даже если живым останется… Сначала «опустят» в тюрьме, а потом всей армии носки будет до пенсии стирать.

Гортанная реплика брата-посетителя подтвердила, что предположения в полной мере соответствуют горькой действительности.

— Слышите, гражданин… вы вот что! Вы посидите пока в коридорчике, ладно? — вмешалась женщина-следователь, а когда дверь закрылась, произнесла: — Как хотите, но жалко парня!

— Правильно и сделал, — от души поддержал ее молодой оперативник. — Я бы тоже на его месте…

— Может, отпустим?

— А договор? О межгосударственной, мать ее разэтак, правовой помощи? — поинтересовался начальник розыска. — Тем более что уже и телетайп им в Тбилиси отправили.

— Эх, знать бы с самого начала, из-за чего сыр-бор! Искали бы мы его до морковкина заговенья, — опер мечтательно закатил глаза под потолок.

— Да уж, нашли бы, что коллегам ответить… — кивнула следователь и повторила: — Жалко парня.