Уолтер Мосли - Красная смерть

– Фараоны затащили меня к себе и, боюсь, попытаются приписать все это мне.

– Угу, – произнес Дюпре. Возможно, он не возражал бы, если бы полиция доказала, что я тут замешан.

– Кто-нибудь знает эту девушку, которую убили вместе со священником?

– Люди говорят, ее звали Таня, а откуда она взялась, трудно сказать.

Дюпре был хороший человек. Мы остались друзьями независимо от тех чувств, которые он испытывал ко мне.

– Что происходит с Зари? – спросил я.

– Реймонд выводит ее из себя.

– С чего бы это?

– Он бесится из-за Этты, напивается и превращается в неряху и грязнулю. А вчера принарядился и приволок к нам двух белых девок.

– Неужели?

– Уж поверь мне, Изи. – Отзвук старой дружбы слышался в голосе Дюпре. – Я не мог уснуть из-за того, что они там вытворяли. Представляешь, он заставил их упрашивать себя, чтобы он их трахнул. Когда они тихо просили их ублажить, он отвечал: "Что вы там шепчете?" И им приходилось орать.

– И это доконало Зари?

– Наверно. – Дюпре хмыкнул. – Но больше всего ее, похоже, заело другое. Когда Крыса залезал на одну из своих девок, у меня возникало желание и я начинал приставать к Зари. А когда она отвергла меня, я пригрозил ей пойти к одной из этих девок.

Да, Крыса явно не способствовал семейному счастью своих друзей!

– Дай-ка мне с ним поговорить, Дюпре.

– Валяй. – Дюпре все еще смеялся, отойдя от телефона.

– Что случилось, Изи? – холодно спросил Крыса.

– Ты должен навестить Этту, Рей.

– Правда? – Судя по голосу, он сразу смягчился.

– Загляни к ней, своди Ламарка в парк или еще куда-нибудь.

– Когда?

– Чем скорее, тем лучше. И кое-что запомни.

– Что именно?

– Ламарк еще совсем ребенок, Рей. Не показывай ему, чем ты занимаешься, не таскай его с собой к шлюхам.

– А что я должен делать?

– Сходи с ним поплавать или порыбачить. Поведи его в парк и поиграй в мяч. Вспомни, чем ты увлекался, когда был в его возрасте.

– Я выслеживал на пирсе большую речную крысу, гревшуюся на солнышке, хватал ее за хвост и крутил, проклятую, пока не разбивал ей башку о сваю.

– Ламарк – ранимый мальчик, Рей. Запомни только одно – он не желает тебе смерти.

Крыса помолчал немного, а потом сказал мягко:

– О'кей.

– Так ты зайдешь?

– Да.

– И поиграешь с ним?

– Угу, поиграю.

– Вот и прекрасно, – сказал я.

– Изи.

– Что?

– Ты в порядке, парень. Может, у тебя горячка или что-то разладилось в голове, но ты в порядке.

Я не знал, что он хотел этим сказать, но слова его звучали так, словно мы снова стали друзьями.

Я все еще смеялся над Дюпре и Зари, когда положил трубку. Поверьте, смешная история или шутка кажется особенно забавной, когда вокруг смерть. Я никогда в жизни не хохотал так, как в армии Паттона после высадки в Нормандии.

Кто-то долго стучался в мою дверь. Кто бы это ни был, терпения ему было не занимать. Стук-стук-стук, затем короткая пауза и снова три удара.

Я не удивился, увидев на пороге Мелвина Прайда, одетого в черные хлопчатобумажные брюки и безрукавку. Давненько не встречал Мелвина в мирской одежде.

– А, это ты, Мелвин?

– Могу ли я войти, Изи?

Время от времени его правая щека дергалась от тика.

Вместо спиртного я предложил ему кофе. Мы сели в гостиной друг против друга с белыми фарфоровыми чашечками на коленях.

Не начиная разговора закурили.

После долгого молчания Мелвин спросил:

– Как давно ты живешь в этом доме?

– Восемь лет.

Мелвин и я были серьезными людьми и смотрели друг другу в глаза.

– Тебе что-нибудь от меня нужно, Мелвин? – спросил я.

– Не знаю, брат Роулинз, не знаю.

– Значит, что-то нужно. Интересно, как ты узнал мой адрес?

Мелвин глубоко затянулся и долго не выпускал дым. Когда он наконец заговорил, из ноздрей у него вырвались голубоватые струйки, делая его похожим на сморщенного дракона.

– Мы стараемся творить добро в церкви, но постоянно ощущаем сильное давление. Ты знаешь, не все способны работать, когда на них давят.

Я кивнул, мысленно оценивая физическую силу Мелвина.

– С кем ты разговаривал, Мелвин? – спросил я.

Правая сторона его лица снова передернулась.

– Мне не надо было ни с кем разговаривать, Изи Роулинз. Я тебя знаю. Многие годы ты совал нос в чужие дела. Говорят, это ты засадил в тюрьму Форни-младшего. А еще говорят, за Реймондом Александром тянется кровавый след от Парии в Техасе до нашего Уаттса.

Все было сущей правдой, но я вел себя так, словно слышал возмутительную ложь.

– Ты сам не знаешь, что говоришь, парень. Моя единственная забота – подметать там, где прикажут.

– А ты хитер. – Мелвин улыбнулся и подмигнул одновременно. – Этого у тебя не отнимешь! Я заметил, как ты навострил уши, когда мы с Джекки разговаривали на церковной лестнице. И как ты сошелся с Венцлером. Ты своего не упустишь. Все знают – ты мастер торговаться. Но чем бы ты ни занимался, все это не имеет никакого отношения к христианской любви. На этот раз кое-кто проговорился, и теперь я знаю, что это ты.

– О чем речь, не пойму?

– Я не должен тебе ничего объяснять. Я знаю, и все.

– То, что с тобой происходит, имеет название, – сказал я. – Паранойя. Человек, страдающий паранойей, страшится несуществующих вещей.

Щека у Мелвина дернулась, и он снова улыбнулся.

– Да, – сказал он, – я действительно испугался. Только знаешь, с испуганным животным надо обращаться осторожно. Оно способно на неожиданные поступки. Только что в страхе спасалось бегством, а в следующий момент готово вцепиться тебе в глотку.

– Это ты и собираешься сделать?

Мелвин вскочил с кресла и поставил свою чашку на подлокотник. Я в точности повторил его движения.

– Оставь это, Изи. Оставь.

– Что?

– Мы оба знаем, что именно. Может быть, мы в чем-то ошибаемся, но ты знаешь, мы творили добро.

– Хорошо, – сказал я, стараясь придать своему голосу убедительность. – Давай оставим это, поскольку оба знаем, что происходит.

– Ты услышал все, что я хотел сказать.

Мелвин умолк. Шляпы у него не было, он просто повернулся и вышел.

Я вышел вслед за ним и смотрел, как он вышагивает между грядками картошки и клубники. Шагает решительно, но осторожно.

Когда он ушел, я достал из чулана револьвер и сунул в карман.

Часом позже я подъезжал к дому на Семьдесят шестой улице. Дом принадлежал Гектору Уэйду, паяльщику из восточного Техаса. Гектор обычно оставлял свою машину в переулке возле дома, и маленький гараж на заднем дворе пустовал. Он настелил там полы, провел свет, залудил дыры и сдавал его за двадцать пять долларов в месяц.

Главный дьякон церкви Первого африканского баптиста Джекки Орр жил здесь вот уже более трех лет.

Гектор был на работе. Я оставил машину перед домом и пробрался к лачуге Джекки. Никто не ответил на мой стук, я открыл замок и проник внутрь.