А. Веста - Доля ангелов

По залу, кивая знакомым и озаряя улыбкой незнакомых, шла Анеля.

– Да ты ревнуешь!?

Маша пожала плечами и отступила в тень колонны.

Анеля быстро нашла меня (нельзя сказать, чтобы я активно скрывался) и, загадочно улыбаясь, повела за собой.

Покои Анели были отделаны мрачным природным камнем, щедро инкрустированы ониксом, обильно украшены шкурами, японскими коврами и вазами с видами Киото. В медных шандалах-иероглифах горели факелы. Потолок подпирали массивные деревянные колонны, такие я видел в самурайских фильмах.

– Эти колонны олицетворяют мужскую силу, – опустив глаза пояснила Нелли. – Японцы называют их ябуни.

Я огляделся: оружие висело повсюду, и если у Чехова в третьем акте мирно пылящееся на стене ружье должно обязательно выстрелить, то мечи, сабли и ятаганы в ножнах явно предвещали финал грядущей драмы.

Словно играя, Нелли вынула из ножен дамасский клинок и вытянула руку, любуясь закалом:

– На Востоке говорят; если меч вынут из ножен, он должен попробовать крови...

«Вот оно... началось», – мелькнуло в моей голове.

– И чья же это будет кровь, пани?

Нелли ухмыльнулась и, слегка проколов пальчик на левой руке, чувственно слизнула капельку крови. Затем она сняла со стены короткий изогнутый меч:

– Посмотри, это кинжал для харакири. Правда, что харакири – дорога в рай?

– Не совсем верно.

Я осторожно вынул кинжал из ее рук.

– Похоже, древние народы, общались теснее, чем мы... – от нее исходил запах дорогого вина, духов и женского желания. Я умолк, не договорив.

– Теснее, чем мы? – удивилась она.

– ...можно представить... – выдавил я.

Гибкая ладонь Нелли скользнула под мой ремень прямиком к моему единственному оружию. В отличие от самурайских мечей в ножнах, оно обещало победу.

– Ты никому не говорил, что останешься здесь, сладкий? – она покачивалась под едва слышную музыку, и ласкаясь, успевала медленно освобождаться от платья.

– Я один, ясновельможная пани, и мне не перед кем отчитываться... – прошептал я.

«Нагая женщина, это женщина во всеоружии», – предупреждали древние мудрецы, и наша дуэль была впереди. О, смерть на пике наслажденья, я не звал тебя да и теперь не тороплю!

Осторожно умерив пыл Анели, я прошептал, что мне бы надо немного успокоиться. В экзотическом интерьере жилища самурая я чувствовал себя резидентом разведки на Дальнем Востоке. Я беспечно влез в ботинки Рихарда Зорге и уже успел набить мозоли.

– Обожди, я скоро... Не скучай, – промурлыкала Нелли.

Я ослабил ворот рубашки и прилег на широкую низкую лежанку из черного шелка. Оглянувшись на меня, Нелли скользнула в ванную.

Уф, вынужденный действовать без промедления, я мучительно пытался сосредоточиться на поиске перстня.

Женщины, как лисицы, прячут свои драгоценности там, где спят. Это древний закон Клеопатры. С тех времен женская психология ничуть не изменилась. Я напряг эрудицию, но кроме хитростей царя Соломона, в подробностях описанных в Библии, ничего не приходило в мой расстроенный ум. Даже мудрейший царь был вынужден пойти на обман, дабы выведать женский секрет. Женщины – существа скрытные, но в период стресса они способны выдать многие свои тайны.

В библейском Семиречье личность царицы Савской была не менее популярна, чем, скажем, Лолита (не та заповедная, набоковская, а совсем другая). Но даже прекрасной Балкиде Савской было что скрывать, а именно свои ноги, которые, по слухам, были не в меру волосаты. Царь Соломон имел виды на прекрасную царицу. Он решил проверить слухи, дабы их опровергнуть. По прямому указанию Соломона некий мастер изготовил стеклянный пол в зале приемов, похожий на озеро. Едва войдя в зал, Балкида инстинктивно приподняла полы царственного одеяния, чтобы не замочить их в воде, обнажив ту часть тела, которая так долго интриговала царя. Следуя примеру царя Соломона, я должен был мгновенно вывести Анелю из равновесия и сполна использовать эффект неожиданности.

Японским мечом я учинил харакири чучелу бенгальского тигра. Отхватил у него полоску шкуры и положил в кованый шандал с горящими свечами. Легкий поначалу запах паленой шерсти становился с каждой минутой все гуще.

А что если... Вода вовсю клокочет. Нелли холит свое волшебное тело «Пенкой Афродиты», похоже, она всерьез включилась в игру, а, значит, у меня есть несколько драгоценных минут. Завет резидентов всех разведок и агентур: «Ищи там, где бы спрятал сам».

Я распахнул створки резного комода, выпустив из плена лавину кружев и душистого шелка, осмотрел ящички ночного столика, поискал за рамой зеркала, в напольной вазе с драконами, поднял с пола и ощупал расшитую стразами сумочку.

– Да ты я вижу, и не думал скучать? – стоя в дверях Нелли зловеще улыбалась.

Короткий халатик облепил ее влажное тело. Рыжие космы опадали на плечи, как змеи с головы Медузы Горгоны. Она лениво, утомленно сняла со стены кривой турецкий ятаган.

– Когда рядом Лисица Чингисхана, скучать не приходится. Не хочется тебя убивать, – призналась Нелли, проверяя острие меча шелковым платком, – но придется!

– Почему не хочется?

– А ты не догадываешься?

– Наверное, я все еще симпатичен вам, пани?

– Идиот... Ты помог убрать с моей дороги Барри, этого старого козла. Теперь я на свободе.

– И к тому же с перстнем Чингисхана!

Сорвав со стены грузинский кинжал, Нелли метнула его в меня. Увернувшись от удара, я опрокинул туалетный столик, с него стеклянной лавиной обрушились флаконы и банки. Удар ятагана раскрошил стену за моим плечом. Мрачный гранит оказался подделкой. Нелли размахивала клинком, как разъяренная амазонка. Второй удар был точнее и пришелся по плечу. Внезапно погас свет, протяжно завыла сирена пожарной сигнализации. Нелли сослепу распорола подушку, и пух, разгоняемый рукопашной схваткой, как вентилятором, мгновенно наполнил ее чертог. На уровне пола замигали аварийные «клопы» и стало чуть-чуть светлее. В эффектном полумраке Нелли метнулась к висящей на стене тибетской маске и запустила туда руку. Сигнализация завыла глуше. Зажегся свет. В левой руке Анели блестел перстень, а в правой угрожающе покачивался все тот же увесистый тесак. Анеля взяла перстень в зубы, и плавно играя мечом, гипнотизируя сияньем клинка, двинулась на меня.

– Посторонись!

Маша, неожиданно выпрыгнув из-за колонны и сорвав со стены саблю, сделала несколько сверкающих «восьмерок». Нелли ответила каскадом ударов. Яростная дуэль двух прекрасных дев похожа на битву жизни и смерти. Мечи со свистом рассекают воздух. Анеля явно теснит Машу. Довершая победу, Нелли делает несколько прямых эскапад и внезапно замирает в сложной неустойчивой позе. Как потерявший равновесие конькобежец, она резко выгибается назад, от чего расходится ее и без того легкомысленный халатик. Полированные плиты пола густо залиты парфюмерным елеем из опрокинутых банок и пузырьков. Выронив тяжелый меч-противовес, Лисица Чингисхана скользит вперед и падает на спину. Перстень со звоном ударяется о мраморный пол.