А. Веста - Язычник

На шестерых зэков было выделено двое солдат-азиатов. Нам предстояло проехать километров сто по набитому грейдеру.

Зак был разделен решеткой на две половины. В одной на корточках тряслись зэки. В другой корчилась промерзающая охрана. Такие машины должны быть оборудованы стационарной рацией и отдельным обогревом, но там, где обычно помещается рация, темнело пустое гнездо с оборванными проводами. Офицер сидел на высоком сиденье рядом с водителем и беспокойно крутил остроносой головой.

На Север вот-вот должна была опуститься полярная ночь. Сизая мгла висела перед лобовым стеклом, к тому же занималась метель. Было зверски холодно. Охранники в черных нагольных тулупах тоже мерзли и матерились на ломаном русском. Култыхаясь на сугробах и выбоинах, мы ползли по продавленной в грунте колее. Встречные фары били через зарешеченную «форточку». Проехали уже километров сорок, с неба повалил густой снег, и сразу потеплело.

Внезапно мотор засипел и заглох. Офицер и водитель выскочили, задрали капот и стали осматривать мотор. Водитель, не снимая варежек, что-то поправлял в слабом сумеречном свете. Прижавшись к зарешеченной форточке, мы напряженно следили за ними. Вскоре офицер и водитель вновь залезли в машину. Мотор бодро взревел, и мы двинулись дальше.

Пока чинились, метель усилилась. Дворники со скрипом сгоняли со стекол сугробы. Еще минут через сорок мотор снова заглох. Водитель и офицер вновь по очереди шурудили в моторе. Азиаты спали, завернувшись в воротники из лохматой овчины. Сквозь телогрейку, шаронку, сквозь ватные брюки и новое жесткое белье заползал холод. Валенки у многих из нас были выношены и сквозь ветхие сгибы пролезал мороз. Не зная зачем, заключенные стали дубасить в стены зака.

– Цить, братва…

На секунду стало тихо. Сквозь промерзшие стены пробилось журчание.

– Бензин сливают, суки!

Азиаты проснулись, пугливо оглядываясь на беснующихся зэков, нервно вцепились в приклады автоматов. Офицер приказал азиатам охранять нас, а сам с водителем отправился куда-то в снежную круговерть. Оставшись одни, азиаты довольно долго совещались шепотом, потом выпрыгнули из машины и собрались уходить. Мы остервенело стучали в двойные клепаные стены зака, требуя забрать и нас, но две сгорбленные фигурки в огромных тулупах, не оборачиваясь, растворились в метели.

– Откройте дверь, сволочи! Эй, старшой, выпусти… Командир…

Уходя, они неплотно закрыли двери, и все тепло, которое мы успели надышать, улетучилось через зарешеченную форточку.

– Быстро, кто-нибудь, майку! – скомандовал Верес. – Не жмись, жуки. У меня нет, а то бы я снял.

Я разорвал на груди свое свежее хэбэ, рванул еще пару раз и протянул ему широкий неровный лоскут. Верес бросил его на промерзший пол и помочился на тряпку.

– Быстро, клеим на форточку, – скомандовал он.

Вдвоем мы прилепили дымящуюся тряпку к решетке и подержали с минуту, пока она накрепко не примерзла к прутьям. Сразу стало тише и теплее.

Снаружи скрипнула дверь. Мы с надеждой дернулись к форточке, оторвали тряпку: один из азиатов зачем-то вернулся, мы вновь принялись заклинать выпустить нас.

– Нет ключи, – объяснил азиат, – офицера забрал…

– Спички, спички хоть оставь или зажигалку…

Азиат мотнул головой и побежал догонять товарища.

Наверное, солдаты собирались вернуться в лагерь по колее, ее еще можно было угадать посередине ровного, как стол, поля. Но снег валил все сильнее, шансов куда-то выбрести у них было мало. В заке вновь гулял ветер. Фокус с тряпкой зэки повторили самостоятельно.

– Что делать будем, сябры?

– Давай на фонт выкладывай, что у кого есть…

Заключенные выложили на пол вещи, заныканные при обыске: спички, заточки, сигареты, нож, сложенные в восемь раз купюры, «лапти» – бурые брикеты чая. У меня оказался полный пузырек йода, марганцовка и широкий бинт. Кто-то припрятал пару варежек из мешковины.

– Ну, у кого какая маза? Как будем отсюда выбираться? – как старшой «на дубке» повел речь Верес.

– Отсюда не уйти, греться надо. Когда-нибудь отроют.

– Нет, кисляк дело, замерзнем…

– Надо зак разломать или взорвать, пироксилинчику бы, мы бы его враз расчикали…

– Слушай, Верес, есть марганцовка, вату из «телушек» надергаем, нашкрябаем алюминиевых опилок, добавим сериков, небольшой взрыв устроить можно…

Пока мы совещались, стены и потолок зака проросли сосульками и хрупкими ледяными иглами. Я никогда не видел такого длинного густого инея. В складках одежды, в пазухах у горла и рукавов заискрился белый мох. День помутнел от метели. Света становилось все меньше.

Дистрофика, самого маленького и болезненного зэка, начал бить колотун. Его торчащий из-под шапки утиный нос побелел и заострился.

– Замерзаю, товарищи, помогите.

– Тамбовский волк тебе товарищ, бери лезвие, шкрябай стенку, авось согреешься.

– Варежки дайте, – и терпигорец принялся царапать алюминиевую стену автозака.

– Да ты не где попало бей, а на стыках, видишь, где клепки…

– Там и будем рвать, не пропадет твой скорбный труд.

– Нет, будем рвать пол, он тоньше стен, под ним – обапол, как-нибудь прорубим.

Маленький зэк с отчаянным всхлипом бросился на пол и принялся крошить алюминиевый лист.

Я разделил бинт на квадратики. На каждый лепесток мерзнущей щепотью отсыпал чая и завязал кульком. Это простое средство, положенное за щеку, в крайних случаях могло действовать как сердечный стимулятор. Лицо и руки уже драл мороз. Но вскоре ладони обморозились, онемели и лишь отдавали тупой болью. Сначала судорогой свело самые крупные и длинные мышцы, потом все тело зашлось в дробной тряске.

– Стоп, кодляк, кромсаем «телки»! Хоть руки погреем, – скомандовал Верес.

Он ножом отпазанчил клок ваты снизу телогрейки, так же поступили остальные.

Скудное синеватое пламя пожирало клочки зэковских ватников. Мы зачарованно смотрели, как горит, желтеет и бездымно исчезает вата, как пламя обиженно рыщет и, сглотнув последние остатки, нехотя угасает. Как только погас огонь, сразу резко стемнело, как это бывает зимой. В любом случае ждать нам до утра. Но до утра мы вряд ли доживем.

Нам все же удалось наскрести алюминиевых опилок со стен. Опилки смешали с марганцовкой и серой, нащипали ваты, туго завязали все это бинтом и засунули в щель под обшивку пола. Верес поднес спичку. Раздался легкий хлопок, взрыв слегка отогнул металлический лист. Несколько алюминиевых клепок выбило. В образовавшеюся щель легко заходила ладонь. Зэки по очереди принялись отгибать лист, чтобы расширить получившуюся расщелину. Но сорвать остальные клепки не получалось.

Часа через четыре отлетели еще две клепки, потом две последние. Сложив усилия, мы вручную выломали лист. Под ним оказался сухой чистый обапол. Нашей радости не было предела. Мы долго выжигали доски, запасаясь сладостным теплом. Ободренные удачей, мы выжгли пол и вывалились в образовавшуюся дыру.