Кен Фоллетт - Ночь над водой

К утру в среду клипер опять будет готов к полету.

Вторая мировая война началась в воскресенье, на исходе лета. Было довольно тепло, светило солнце.

За несколько минут до передачи экстренного сообщения по радио Маргарет Оксенфорд находилась на улице у большого кирпичного особняка, который занимала ее семья. Ей было жарко в шляпке и летнем пальто, она слегка потела и злилась, что родители опять заставляют ее идти в церковь. Со стороны деревни монотонный звук одинокого колокола извещал прихожан, что скоро начнется служба.

Маргарет терпеть не могла эти походы в церковь, но отец настаивал на них и был совершенно непреклонен, хотя ей уже исполнилось девятнадцать и она достаточно взрослая, чтобы иметь собственный взгляд на религию. Примерно год назад она нашла в себе силы объявить ему, что не хочет больше ходить на службу, но отец и слушать не захотел. Маргарет стояла на своем.

– Ты не считаешь, что это лицемерие, когда я хожу в церковь не веря в Бога?

– Не говори чепухи, – отрезал лорд Оксенфорд. Понимая, что продолжать бессмысленно, она вспылила и заявила матери, что, как только ей стукнет 21 год и она достигнет полного совершеннолетия, тут же перестают посещать церковь. – Что ж, тогда нам будет уже все равно. Пусть об этом заботится твой муж, – спокойно ответила мать.

И все осталось по-старому, но каждое утро в воскресенье Маргарет кипела от негодования.

Из дома вышли сестра и брат. Элизабет исполнилось двадцать один. Она была высокой, чуть неуклюжей и не очень красивой. Когда-то сестры знали друг о друге все, у них не было секретов. В детстве они вместе росли и воспитывались, в школу не ходили, получив домашнее образование, занимаясь со специально нанятыми для них учителями и гувернерами. Они частенько делились друг с другом самыми сокровенными мыслями. Но постепенно эта близость исчезла. В юности обнаружилось, что Элизабет привержена старым, традиционным идеалам и ценностям родителей: она придерживалась ультраконсервативных взглядов, была ярой монархисткой, не приемлющей новых идей и враждебной к любым переменам. Маргарет выросла на удивление другой. Она была феминисткой и социалисткой, живо интересовалась джазовой музыкой, кубизмом в живописи, свободным стихом. Старшую сестру раздражали радикальные взгляды Маргарет, она считала, что та позорит семью. Маргарет же, напротив, полагала, что сестра с ее верой в догмы безнадежно глупа, но в глубине души очень жалела об утерянной близости. Она лишилась настоящего друга. У нее практически вообще не было друзей.

Перси стукнуло четырнадцать. Понятное дело, его еще мало заботили радикальные идеи, однако мальчишка был озорным от природы и явно симпатизировал мятежным настроениям Маргарет. Брату и сестре, обоим, приходилось терпеть выходки тирана-отца, и между ними установились особые теплые отношения взаимовыручки и поддержки. Маргарет его очень любила.

Наконец из дома вышли отец с матерью. На отце галстук, который ему ужасно не идет – апельсиновый с зеленым. Его, видно, купила мама, сам отец в этом ровно ничего не смыслит. У мамы рыжие волосы, глаза цвета морской волны и бледно-кремовая кожа. Конечно, ей идеально подходит оранжевое с зеленым. Другое дело, отец. У него черные с проседью волосы и красноватый цвет лица, на нем такой галстук выглядит нелепо, как бросающийся в глаза знак дорожной опасности.

Элизабет похожа на отца, у нее темные волосы и неправильные черты лица. А Маргарет вся в мать, ей пошел бы шелковый шарфик той же расцветки, что отцовский галстук. Что касается Перси, то он растет и меняется так быстро, что пока трудно сказать, в кого он точно пошел.

Они пошли вниз по длинной дороге к маленькой деревне за оградой. На мили вокруг отец владел здесь пахотными землями и домами. Такое богатство он нажил отнюдь не своим трудом, ему просто повезло. Несколько брачных союзов в начале девятнадцатого столетия соединили три наиболее влиятельные семьи землевладельцев графства, в результате из поколения в поколение, по сути, нетронутым, передавалось огромное поместье.

Они вступили на деревенскую улицу, пересекли зеленую лужайку и подошли к небольшой церквушке из серого камня, где присоединились к процессии прихожан: впереди отец с матерью, за ними Маргарет с Элизабет, Перси замыкает шествие. Простые деревенские жители почтительно кланялись, крестясь, когда Оксенфорды пробирались в церкви меж рядов к фамильной скамье. Фермеры, которые буквально псе арендовали землю у отца, вежливо склоняли головы, и представители так называемого среднего класса – доктор Рован, полковник Смайт и сэр Альфред – в знак приветствия уважительно кивали. Этот смешной феодальный ритуал каждый раз заставлял Маргарет чувствовать себя неловко. Ведь люди равны перед Богом, так? Ей хотелось громко крикнуть, чтобы псе услышали: «Мой отец ничем не лучше вас, наоборот, он хуже, хуже многих!» Что ж, однажды, возможно, ей хватит на это смелости. Если она допустит сейчас такую выходку и церкви, ой, может быть, и не придется возвращаться домой. Маргарет очень боялась отца.

Прихожане провожали Оксенфордов взглядами, пока те не добрались наконец до своей скамьи. И тут, как раз в самый неподходящий момент, Перси довольно громко прошептал:

– Пап, а у тебя хороший галстук.

Маргарет тихо хихикнула, с трудом сдерживая хохот. Они с братом быстро сели и, притворившись, что усердно молятся, опустили вниз лица. Их обоих разбирал смех. И у Маргарет улучшилось настроение.

Викарий читал проповедь о блудном сыне. Она подумала, что старый осел вполне мог бы выбрать в этот день что-нибудь подходящее, ведь у всех на уме только одно: предстоящая неизбежная война. Премьер-министр предъявил Гитлеру ультиматум, который тот проигнорировал, поэтому объявления войны ждали в любой момент. Маргарет страшилась войны. Парень, которого она любили, погиб во время Гражданской войны в Испании. Это случилось больше года назад, но боль не прошла, и по ночам она иногда плакала. Лично для нее война означала, что тысячам других девушек придется пережить то же самое, что недавно выпало ей. Эта мысль не давала покоя.

Хотя, с другой стороны, она даже хотела этой войны. Вот уже несколько лет Маргарет испытывала стыд за трусливую политику своей страны во время испанских событий. Британия оставалась в стороне и спокойно смотрела, как хунта, при поддержке Гитлера и Муссолини, свергает законно избранное правительство социалистов. Сотни молодых людей, юных идеалистов со всей Европы, отправились тогда в Испанию сражаться за демократию. Однако им не хватало оружия, а многие правительства, которые так кичились своей демократией, помочь отказались. И вот юные мальчики погибли, а у людей, подобных Маргарет, на душе остались лишь злоба, стыд, ощущение своей беспомощности. Если Британия открыто выступит сейчас против нацистов, она снова сможет гордиться своей родиной.