Сергей Переслегин - Вторая Мировая война между Реальностями

И Франко, и Гитлер оказались в плену забавного оптического обмана. Британский «Гранд Флит» «образца 1914 года» имел возможность, сосредоточив в Северном море превосходящий противника дредноутный флот, направлять на второстепенные театры военных действий целые эскадры старых, якобы, никому не нужных броненосцев и крейсеров. Но «Хоум Флит» 1939 года, дитя «политики экономии», был не в состоянии одновременно прикрывать Острова от вторжения, океан от немецких рейдеров, Средиземное море от итальянского флота, да еще и блокировать испанское побережье. Для этого физически не хватало кораблей. В полном соответствии с принципами стратегии, согласно которым расширение пространства конфликта выгодно владеющему инициативой, вовлечение Испании в войну было бы (летом-осенью 1940 года) полезно только Рейху [30]. Как и в случае с отказом немцев от прямой высадки на английское побережье, Британию спасло уже не владычество над морем, а память об этом владычестве.

Захват или нейтрализация Гибралтара в ряде вариантов оказывался очень важной операцией, но ни в коем случае не решающей. Более надежным средством давления на Англию считались действия в Египте: овладение этой ключевой территорией, включая Суэцкий канал, выход в Палестину и далее на нефтеносный Средний Восток. Поскольку премьер-министр Ирака Рашид Али готовил восстание против Британского владычества, да и остальные арабские территории были настроены прогермански, такой план выглядит вполне обоснованным.

Потеря Египта, возможно, не стала бы для Великобритании фатальной, но положение правительства У. Черчилля ухудшилось бы катастрофически, и неочевидно, что сэру Уинстону удалось бы сохранить кресло премьера. Это, разумеется, не означает, что к власти в обязательном порядке пришли бы сторонники соглашения с Гитлером. Летом-осенью 1940 года таких в Великобритании было немного, и существенных постов они не занимали. Историки, обычно, указывают на лорда Галифакса и «Клайвлендскую клику», но политическая позиция бывших «умиротворителей» после сентября 1939 года значительно изменилась. Германия угрожала «постоянным интересам» Англии, это понимал весь британский истэблишмент. Это значит, что мир мог быть подписан только как признание тотального военного поражения, угрожающего физическому существованию нации. Падение Египта такой угрозы еще не создавало.

С другой стороны, смена кабинета У. Черчилля с неизбежностью ослабило бы военные усилия Великобритании. Объективная реальность состояла в том, что военного и политического деятеля сравнимого с ним масштаба в стране просто не было. Так что, добившись падения У. Черчилля, Рейх одержал бы важную политическую победу.

Понимая это, король Георг VI, по всей видимости, использовал бы свои прерогативы в интересах сэра Уинстона, нарушив целый ряд неписанных соглашений между ветвями власти. Это привело бы к конституционному кризису в Англии, но… в данном случае исследование альтернативной политической Реальности завело нас слишком далеко, и настало время прервать этот такт анализа.

С формальной точки зрения поражение в Египте привело бы к тому, что Английский флот был бы вытеснен из восточного сектора Средиземного моря. Путь из Индийского океана в Европу увеличился бы на 8 000 километров, что эквивалентно уменьшению используемого тоннажа в 2-4 раза. Ни в Первую, ни во Вторую мировую войну сокращение грузооборота, вызванное действиями на коммуникациях германских подводных лодок и надводных рейдеров, и близко не

подходило к таким цифрам. Между тем Индия и Юго-Восточная Азия были основными районами получения Великобританией крайне необходимой именно сейчас долларовой выручки.

Потеря нефти Среднего Востока была для Британской империи серьезной, но не фатальной проблемой. Со своей стороны немцы получали бы важный, но плохо связанный с территорией Рейха источник ресурсов. Военное и экономическое равновесие сместилось бы в их пользу, но, отнюдь, не решающим образом. Может быть, самым важным достижением для немцев была бы возможность создать угрозу советскому Закавказью.

Возможность достижения в 1940 году далеко идущих результатов в восточном Средиземноморье особых сомнений не вызывает. Но здесь также вмешались политические факторы: Средиземное море было вотчиной Муссолини, который летом-осенью 1940 года был, отнюдь, не готов призвать на помощь немецкие войска. Штаб ОКХ был категорическим противником «периферийной стратегии», позиция ОКВ никого не интересовала, а Гитлер на «египетском плане» настаивать не стал.

Предполагалось, что итальянцы сами захватят господство на Средиземном море и в его окрестностях, тем более что возможности для этого у них были. К осени 1940 года англичане имели на Средиземноморском театре 6 линкоров, из которых только один был сколько-нибудь современным, 3 авианосца, 11 крейсеров, 12 подводных лодок и три флотилии эсминцев (по разным данным 25-29 штук). Соединение «Н» – новый линкор, авианосец и 9 эсминцев – базировалось на Гибралтар и, пока сохранялась угроза вторжения на Британские острова, могла быть использована в восточном Средиземноморье только при крайней ситуации. Италия также имела 6 линкоров, из них два новейших, но в остальном ее флот многократно превосходил английский: 8 тяжелых, 11 легких крейсеров, 97 подводных лодок, 53 эсминца, не считая устаревших кораблей, которых тоже было достаточно.

Еще более значительным превосходством на Средиземноморском ТВД обладали итальянские сухопутные войска. В Египте летом 1940 года находилось около 30 тысяч британских пехотинцев, еще 20 тысяч оставались в Палестине. К этим цифрам надо приплюсовать еще около 30 тысяч солдат на остальном Ближнем Востоке и не то прибавить, не то вычесть 31 тысячу человек в египетской армии (которых не считает ни одна статистика: ни английская, ни германская, ни даже итальянская). Итальянцы имели на всем пространстве Восточной Африки 415 тысяч человек (до 600 тысяч с туземными формированиями), против Египта была сосредоточена армия Грациани в 236 тысяч человек, правда из них лишь 75 тысяч располагались непосредственно на фронте.

В течение всего лета 1940 года стороны ограничивались беспокоящими действиями, причем за этот период англичане потеряли 150 человек, итальянцы же – около 3 000. 13 сентября они, наконец, перешли в некое подобие наступления, продвинулись на 80 километров, что составляло около половины «ничейной пустыни», разделяющей позиции сторон, и принялись за постройку цепи укрепленных лагерей.

Пока немцы вальяжно готовили вторжение на Острова, предполагая, что итальянцы находятся на волосок от овладения Египтом и установления господства на Средиземном море, а война скоро закончится, британское руководство в Лондоне справилось с шоком поражения, перевело экономику на военные рельсы и приступило к расширению масштабов войны. У. Черчилль с его любовью к проявлениям активности перебросил в Африку из метрополии три танковых полка, в том числе почти все новые танки «Матильда». А Эндрю Каннингем, последний из великих английских адмиралов, готовился перенести войну во вражеские воды, имея в виду, что первые боевые столкновения на море, итальянский флот без особых проблем проиграл.