Сергей Переслегин - Вторая Мировая война между Реальностями

И если бы гитлеровский Генштаб к вечеру первого дня боев посчитал темпы продвижения и потери, соотнес их с расстоянием до Москвы или хотя бы Смоленска, то, возможно, пришел бы к оптимальному решению оттянуть, пока не поздно, армию вторжения назад, за линию границы и выдать все случившееся за крупный пограничный конфликт. Как это сделали японцы при Халхин-Голе. Пожалуй, так было бы лучше для всех.

(…)

Первая сводка Совинформбюро, переданная после обеда, почти дословно повторяю ту, что прозвучала и в прошлой реальности. Почти на всем протяжении госграницы наши войска успешно дают отпор агрессору, имеются незначительные вклинения противника на советскую территорию, полевые части Красной Армии выдвигаются навстречу врагу, чтобы разгромить и уничтожить. Единственным отличием этой сводки от той была степень достоверности информации. Там была сплошная ложь, здесь – чистая правда» [97] .

Ни В. Звягинцев, ни С. Анисимов не питают особых иллюзий относительно боеспособности РККА июня 1941 года. В обоих романах немцы все-таки прорывают советскую оборону в Белоруссии и на Украине, но далеко не сразу и очень дорогой ценой. В результате «Барбаросса» окончательно ломается уже к осени 1941 года. Дальнейший ход войны в общем и целом напоминает Текущую Реальность, но сюжет «Освобождения» развертывается гораздо быстрее и с меньшей кровью.

Отыгрывая операции 1941 года за Красную Армию, не представляет труда найти оперативное решение, адекватное даже для той тяжелейшей обстановки, которая сложилась после действительно внезапного нападения вермахта.

Прежде всего, войскам назначаются пути отхода и промежуточные узлы сопротивления. Механизированные корпуса используются для коротких частных контрударов против флангов наступающего противника. Основная задача этих контрударов – не столько остановить противника и нанести. ему серьезные потери, сколько прикрыть отход армий первой линии. Рубежом отхода объявляется позиция Западная Двина-Днепр (формально: Рига-Даугавпилс-Витебск-Могилев-Рогачев-Припять-Киев-Одесса). Остатки механизированных корпусов отводятся за рубеж сопротивления, составляя подвижные группы фронтов. Армии второго стратегического эшелона закрывают разрывы в линии фронта, армии третьего эшелона образуют оперативные резервы. Если противнику удастся на отдельных направлениях упредить советские войска с выходом к рубежу сопротивления, захватить мосты и форсировать Двину или Днепр (как это в Текущей Реальности удалось Э. Манштейну под Даугавпилсом), то армии второго эшелона получают задачу ликвидировать плацдарм действиями против флангов прорвавшихся ударных группировок противника, в то время как авиация и диверсионные группы прилагают все усилия к уничтожению стратегически важных мостов и магистральных железных дорог в тылах этих группировок.

В таком сценарии вермахт будет вынужден остановиться перед линией Западной Двины. На форсирование этой оборонительной позиции уйдет не менее двух недель, а скорее, месяц. За это время будет подготовлен следующий рубеж сопротивления.

Выигрыш времени и сил может быть потрачен на то, чтобы совместными усилиями Балтийского флота, Ленинградского военного округа и авиации резерва Верховного Главнокомандования быстро вывести из войны Финляндию (или, по крайней мере, нанести ей значимое поражение, прорваться в глубь страны, захватить Хельсинки, нейтрализовать финский флот и развернуть авиацию в средней Финляндии, создав фланговую угрозу для германской армии «Норвегия»).

Заметим, что и в версии Анисимова-Звягинцева, и в нашем сценарии от советских войск не требуется особенных подвигов, а от командования РККА – проницательности и военного таланта. В сущности, речь идет, как это ни странно, только о выполнении уставных требований и элементарном, ученическом, соблюдении основных правил и положений теоретической стратегии. И с этой точки зрения «альтернативы» 1941 года, в которых оперативный баланс смещен в пользу СССР, очевидны и, поэтому, «не интересны» [98].

Значительно большей фантазии и изворотливости требует поиск Альтернативных Реальностей, выгодных Рейху. Прежде всего, ни «строгое выполнение Уставов», ни следование законам стратегии Германию не спасает. Конечно, если мы начнем строить версию, в которой А. Гитлеру способствует та же невероятная удача, что и в реальном 1941 году, и при этом германские военачальники не делают грубых ошибок с Киевом, Смоленском и Таллинном, ОКХ не теряет полтора месяца оперативного времени на обсуждение перспектив второго этапа кампании, германские оккупационные власти прилагают усилия не к уничтожению комиссаров, евреев, цыган и прочих «недочеловеков», а к налаживанию элементарного взаимодействия с населением и организации хозяйственного организма на захваченных советских территориях, в то время как тыловое войсковое начальство обеспечивает хоть сколько-то сносные условия жизни для пленных советских солдат и офицеров. Если при этом советское командование еще и повторит все ошибки, совершенные им в летней и осенней кампании в Текущей Реальности, то в такой версии можно выиграть войну за Германию даже в рамках «Барбароссы». Но подобная «игра в одни ворота» порождает Реальность с очень низкой достоверностью. Такая Реальность тоже очевидна и «не интересна».

Конечно, никто не заставлял фон Бока на пустом месте растратить все темпы, выигранные им на первом этапе Московской битвы. Сильный, властный, уверенный в себе командующий погасил бы тлеющий конфликт между Клюге и Гудерианом, заставил бы 4-ю полевую армию сомкнуть фланги со 2-й танковой группой и приложить все возможные и невозможные усилия к захвату Тулы. На севере фон Бок мог добиться минимального «понимания» со стороны фон Лееба, то есть – развития операций 16-й армии в направлении Калинина. (Не подлежит сомнению, что в Текущей Реальности командующий группой армий «Центр» отнесся к обеспечению своего левого фланга совершенно наплевательски, ограничившись первым «нет» со стороны фон Лееба; высшие же инстанции вообще самоустранились от решения проблемы взаимодействия армейских групп.) В этих условиях можно было рискнуть бросить 4-ю танковую группу вперед – прямо на Москву. И здесь уже – вопрос удачи. Если бы танки Гепнера подошли к Москве 16 октября, в день, когда в Москве царила паника и началась неуправляемая эвакуация советских учреждений (ни днем раньше и ни днем позже!), очень может быть, что 4-я танковая группа захватила бы Москву, подобно тому, как 2-я без боя овладела Орлом. Шансов на такое развитие событий не так уж мало – процентов двадцать.

Война на этом не закончилась бы, но положение советских войск на центральном участке фронта стало бы очень тяжелым. Немцы захватывают московские бетонные аэродромы, овладевают центральным транспортным узлом России. Группа армий «Центр» приобретает все преимущества операций по внутренним линиям, что позволит разрешить в свою пользу кризис в районе Калинина и будет способствовать продвижению 2-й танковой группы на восток. Тем не менее естественное развитие событий и в этой версии приводит к установлению позиционного фронта. Но – в районе Москвы.