Василий Гавриленко - Садовник

Барбара тяжело переживала «измену». Именно в этот период она нашла средство, позволяющее сбежать от любых несовершенств этого мира. Называлось это средство – чтение.

Она отдавала предпочтения страшным историям вроде «Легенды о Сонной лощине» Вашингтона Ирвинга или «Падения дома Ашеров» Эдгара Алана По. Конечно, Барбара не прошла мимо и уже неоднократно упомянутого «Дракулы» Брэма Стокера.

Мерзости и ужасы, описываемые авторами, заставляли девушку трепетать. Когда безголовый всадник из «Сонной лощины» вгонял свой меч в очередную жертву, Барбара едва сдерживалась, чтобы не вскрикнуть от почти эротического восторга.

Мисс Лестрейд многое отдала бы за то, чтобы встретиться с графом Дракулой. Она была уверена, что, увидев ее, граф непременно отказался бы от своей возлюбленной Мины. Фантазии Барбары о Дракуле были настолько смелыми, что, знай о них инспектор Лестрейд, он лишился бы дара речи.

В поисках новых книг Барбара начала изредка посещать Лондонскую национальную библиотеку. Поначалу она была приписана к отделу готической и приключенческой литературы, но однажды все изменилось.

В этот день в одном из отделов читали стихи. Мисс Лестрейд никогда не интересовалась поэзией, но внезапно ее заинтересовали строки, произносимые мягким, обволакивающим, почти женским голосом.

Протолкавшись через толпу слушателей, Барбара увидела молодого человека, внешний вид которого заставил ее вздрогнуть. Это был невысокий, стройный джентльмен с длинными черными волосами, черными же, очень аккуратными бородкой и усиками. Глаза его скрывали стекла темных круглых очков. Именно таким она и представляла себе графа Дракулу! Молодым, чувственно-нежным и загадочным.

Барбара прислушалась. Стихи, которые читал молодой человек, вполне соответствовали его облику. Это было воплощение грез мисс Лестрейд. Строки, произносимые тихим голосом «графа Дракулы», уносили ее в болезненно-привлекательный мир, в котором смерть зачастую оказывается гораздо предпочтительнее жизни.

Закончив чтение, юноша направился прямо к Барбаре. Девушка зарделась, потупив глаза.

– Приятно видеть столь юную леди, интересующуюся поэзией в наш век грохочущего железа, – его голос раздался так близко, что у мисс Лестрейд перехватило дыхание.

Она подняла глаза. Их взгляды встретились. С этого мгновения для юной Барбары перестали существовать все люди этого мира, включая ее отца.

Попрощавшись с Лестрейдом, я решил отправиться домой на метро. В вагоне практически не было пассажиров, и, достав из кармана немногочисленные улики по делу Садовника, я в очередной раз принялся их изучать. Письмо со стихотворением – с него все началось. Почерк – женский. Фиолетовый платок с вышитым словом «ИРИС». Рукопись статьи об Эмбер Уоллис, написанная обладателем странного почерка – невозможно понять, женщина это писала или мужчина. Список из библиотеки. Да-да, это же список людей, которые посещали отдел французской поэзии в тот день, когда Барбара Лестрейд повстречала там покойного мистера Моро.

Я развернул список. Помимо Барбары, в тот день библиотеку посетило пять женщин и ни одного мужчины. Одна из посетительниц была мне хорошо знакома. Моя гувернантка, мисс Остин, к сожалению, продолжает читать вирши декадентов, вовлекая и мою дочь в этот губительный с моей точки зрения, процесс.

Я спрятал бумаги и платок в карман. Мисс Остин – замечательная девушка, но ее влияние на Аделаиду все больше тревожило меня. К сожалению, с Джоан придется еще раз поговорить.

Выйдя на станции метро «Бейкер-стрит» я не спеша направился домой. В тот момент мне хотелось только одного – поскорее оказаться в своей комнате и уснуть. Усталость и апатия охватили меня. Четыре девушки жестоко убиты, и скоро будет убита еще одна, та, чье имя «табу». Все эти неслыханные злодеяния творились прямо у меня перед носом, но я ничего не мог сделать.

Подтверждением моих мыслей стала надпись белой краской на стене моего собственного дома.

ТУПИЦА! ТЫ НЕ ШЕРЛОК ХОЛМС!

Совершенно ошеломленный, я стоял, смотря на такие беспощадные, и такие правдивые буквы.

– Мистер Ватсон.

Приятный голос мисс Остин вывел меня из оцепенения. Я оглянулся. Девушка стояла в паре шагов позади меня, у ступенек. В классическом платье с завышенной талией ее фигурка смотрелась очень эффектно.

– Что это, мисс Остин? – сказал я, показывая на надпись.

– Здесь были протестующие, мистер Ватсон. Несколько человек. Они кричали под окнами, как мартовские коты.

– Но что они хотели? – спросил я, хотя прекрасно знал ответ на этот вопрос.

Джоан, вздохнув, подтвердила мою догадку. Активисты требовали, чтобы я оставил расследование дела о Садовнике, так как это мне совершенно не по силам.

Подав руку мисс Остин, я поднялся по ступенькам и постучал. Открыла миссис Этвуд. Поздоровавшись с ней и пожелав Джоан спокойной ночи, я направился было к лестнице, но резкий звук телефона остановил меня.

Звонили, очевидно, из полиции: с тех пор, как Лестрейд распорядился установить на Бейкер-стрит телефон, я никому не сообщал своего номера.

Джоан и миссис Этвуд смотрели на меня, ожидая, когда я сниму трубку. Я вздохнул и шагнул к телефону.

– Алло!

– Ватсон, добрый вечер! – голос Лестрейда доносился до меня, как из погреба. – Вы уже дома?

– Да, инспектор, я на Бейкер-стрит, что случилось?

Лестрейд промычал что-то, будто у него сильно болели зубы.

– Алло, инспектор, плохо слышно, говорите!

– Мне крайне неприятно говорить вам это, Ватсон, но мне только что звонили из Букингемского дворца. Требовали отстранить вас от расследования в связи с негативным резонансом и скандалом в прессе, бросающим тень на британскую полицию и Корону…

– Ясно, Лестрейд.

Я положил трубку на рычаг. Миссис Этвуд и Джоан смотрели на меня, как на лежащего в гробу покойника.

– Вы будете ужинать, доктор? – спросила миссис Этвуд таким голосом, словно не ждала ответа.

Я и не ответил. Взбежав по ступенькам, я заперся в комнате Холмса.

Нельзя сказать, что я не ожидал этого, но все же удар был силен. Я прилег на кушетку, глядя в потолок. Позор на весь Лондон – закономерный этап мой «карьеры сыщика». Я заслужил это, впрягшись не в свои сани. Я писатель, биограф, врач, в конце концов. Но не сыщик.

Садовник победил. Вернее, Садовник победил меня. Скотленд-Ярд обязательно найдет настоящего детектива, который найдет этого изверга и отправит его на виселицу.

«А вдруг – не найдет?».

Мысль, острая, как лезвие для бритья фирмы London bridge, полоснула меня прямо по мозгу. Я сел.

Вдруг никто и никогда не разоблачит Садовника, и он продолжит обычную жизнь, совершив то, что он совершил? Продолжит ходить по улицам, есть вкусную еду, радоваться жизни, целовать женщин.