Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг [Компиляция]

— Убивал.

— Шура! — Маша была готова рассердиться. — Извините моего брата. У него один ветер в голове…

Они вышли на улицу. По совести, теперь Опалин мог попрощаться и уйти, но отчего-то мешкал.

— Как у вас дома? — спросил он у девушки.

Она поняла, что он имеет в виду. Нижняя губа ее дрогнула.

— Да как может быть… Плохо. Мама говорит — лучше бы он с ней сбежал.

— С кем?

— С Вандой. — Маша шмыгнула носом. — Она звонила Лиде, ну, вдове Склянского… И та ей сказала, что папа — вор. Вы тоже думаете, что он вор?

Опалин поглядел на ее страдающее лицо, и ему стало неловко. Отвечать он не стал, но Маша не отступала.

— Я знаю, что о нем говорят, — продолжала она упрямо. — Что он растратил деньги и сбежал… Но он не мог этого сделать, поймите! Не мог он нас бросить…

— Маша, мы все выясним, — сказал Опалин серьезно. — Обязательно. Вы в кино ходите?

— Ну… хожу.

— Может, сходим как-нибудь вдвоем?

"Зачем я это сказал… Нелепо же вышло". Но он поглядел в блестящие глаза Маши, и все рассуждения о том, прилично или неприлично приглашать девушку в кино, вылетели у него из головы.

— Я сегодня не смогу, — сказала Маша. — У меня кружок… Но я что-нибудь придумаю. Может быть, потом…

— Ничего, — уныло ответил Опалин. — Все нормально…

Она махнула ему рукой и пошла прочь. Братец шел возле нее, как маленькая лодочка возле большой, потом отвлекся и на ходу стал пинать какой-то камешек, как мяч.

"Мне срочно надо поговорить с Вандой", — решил Опалин. Он договорился с водителем Харулиным, что тот подбросит его до Дегтярного переулка, и сел в машину.

Дверь открыла худенькая, востроносая девушка с коротко стриженными светлыми волосами.

— Уголовный розыск, — пробурчал Опалин, сразу же проникнувшись к ней неприязнью, — а вы Ванда Богданова?

— Нет, я соседка ее, — ответила девушка, почтительно поглядывая на петлицы гостя. — Вы три раза позвонили, а надо два. Ванда! Угрозыск к тебе! — звонко прокричала она через плечо и сказала Опалину: — Идите по коридору, она дома. Третья дверь, там еще ручка медная.

Она ушла на кухню, а Иван подошел к указанной двери и постучал.

— Ванда Богданова? Уголовный розыск. Откройте.

— Я не одета! — панически пискнули из-за двери. — Подождите…

Иван стал ждать. За дверью кто-то бегал, хлопал дверцами шкафов, потом что-то мягко обрушилось — какие-то картонные коробки, подумал Опалин. Ему надоело ждать, и он постучал снова.

— Сейчас, сейчас! — нервно отозвались из-за двери, и снова за ней стали выдвигаться ящики и хлопать дверцы.

"Уж не собирается ли она удрать через окно?" — забеспокоился Иван, но вспомнил, что они находятся на третьем этаже. Впрочем, в его практике был случай, когда некоего гражданина пришлось снимать с карниза четвертого этажа, причем гражданин упорно не хотел слезать, а когда пожарные все же забрали его оттуда, стал плакать, заламывать руки и ссылаться на лунатизм, который причиняет ему массу хлопот. При обыске в карманах лунатика обнаружили золотой лом и камни, которые принадлежали проживавшему в том же доме ювелиру.

Дверь отворилась, когда Иван уже всерьез начал думать над тем, не вышибить ли ее. На пороге стояла темноволосая куколка с нежными чертами лица и длиннющими ресницами. Она надела яркое платье и подкрасилась. На ногах у нее были белые туфли на небольшом каблучке — последний писк моды, мечта многих женщин.

— Вы — Ванда? — спросил Опалин, взирая на нее сверху вниз с удивлением. Она была почти на голову ниже его.

— Ну, я, — промолвила девушка не без вызова. — Проходите, что ли.

Он вошел. Крошечная комната была завалена шляпными коробками, какими-то бумажными пакетами и тряпками. Чуть ли не треть помещения занимала большая двуспальная кровать. Шкафы были разномастные, очевидно, натасканные из комиссионок: громадный, как броненосец, гардероб и буфет со стеклянными дверцами, но вместо посуды в нем стояли фарфоровые фигурки.

— Вы меня арестуете? — спросила Ванда нервно. — Она мне все время звонит и грозит, что меня арестуют. А я ни в чем не виновата.

— Кто звонит?

— Да сука эта. Надька.

— Домработница Колосковых?

— Какая она домработница — собака, — с отвращением ответила девушка. — Цепная. Только и умеет, что лаять.

Опалин присел на кровать, потому что единственный стол, на котором можно было писать, находился возле нее. Он был немножко растерян — Ванда не очень походила на содержанок, которые попадались ему раньше, — но постарался собраться с мыслями.

— Давайте так, — предложил он, — я буду задавать вопросы, а вы будете отвечать, ничего не утаивая. Если вы ничего не скрываете, вас не арестуют. Это ясно?

— Ясно, — ответила Ванда. Она вздохнула, сняла туфли, поставила их возле двери, одернула платье и села на единственный стул, который имелся в комнате. — Слушайте, я ничего не собираюсь скрывать. Ну, встречалась я с Алексеем Константиновичем…

— Вы одна здесь живете? — спросил Опалин.

— Одна. Вам уже сказали, да? — Она заерзала на месте. — Ну, устроил он мне эту комнату. В прежней-то мы ютились… сколько? Семь человек? Я, отец, мать, брат с женой и ребенком, сестра с ребенком… — Говоря, она загибала пальцы. — Нет, восемь. Брат все пытался меня на жалость взять, как узнал, что Алексей мне комнату выхлопотал: мол, ему с семьей нужнее. Обойдется.

— А как именно Колосков выхлопотал комнату? Каким образом?

— Ну, я не знаю каким… Кажется, ему Склянский помог. Но это тот еще помощник. Наобещал с три короба, мол, вам будет удобно, комната просторная, соседи хорошие… Ага. Соседи — сволочи, ну а простор — сам видишь какой. Я, конечно, говорила Алексею — ведь так же нельзя. Надо отдельную квартиру иметь, чтобы никто нам не мешал. Он сначала ныл, что не сможет, я слишком многого хочу… Но потом сам загорелся, стал искать варианты. Я же многого не просила. Мне бы хоть крошечную квартирку, самую завалящую, но чтобы только моя была…

— И что же он надумал?

— Ну, если есть деньги, жилье можно купить. Но это дорого, а Алексей… он, конечно, себе на уме и хорошо получал, только дороже шубы он бы ничего мне покупать не стал. Будь он один, конечно, стал бы, — добавила Ванда, и в глазах ее появился металлический блеск. — Но у него семья, и он ею дорожит. Они в Гражданскую войну натерпелись, спаслись только тем, что он продукты воровал, а то бы сдохли от голода…

— Всем было тяжело, — сказал Опалин.

— Нет, не всем, — тотчас возразила Ванда. — Некоторые очень даже хорошо жили… Я что-то хотела сказать, ты меня сбил.

— Мы про квартиру начали, — напомнил Иван.

— А, ну да. — Ванда незаметно почесала одну ногу в чулке другой. Ножки у нее были на загляденье. — В общем, Алексей придумал, что устроит меня на работу, а там через газету выбьет мне квартиру. Я, знаешь, работать не особо рвалась…