Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг [Компиляция]

«Ага, значит, есть какая-то Валя, которая в курсе его дел. Отлично».

— Я же говорил тебе про статью сорок восьмую. Напомнить еще раз?

Опалин полез в стол за папиросами, не переставая краем глаза наблюдать за Тереховым.

— Мне не в чем признаваться, — выдавил из себя гардеробщик. — Я его не убивал.

Вот тебе и краденые шубы! Только профессиональная выдержка помогла Опалину скрыть изумление, потому что такого он никак не ожидал услышать. Он не спеша заломил папиросу, сунул в рот, чиркнул спичкой.

— И вообще несправедливо, — пробормотал Терехов. — Почему у одних все, а у других — ничего? Одни в бараке… крыша протекает, сортир во дворе… А у других хоромы на Воздвиженке… Величиной со стадион «Динамо».

Черт побери! Неужели этот опарыш убил Льва Доманина? Ну и дела!

— Давай рассказывай, как все было, — велел Опалин. — С самого начала. Как возник, так сказать, первый умысел…

Хлопнула дверь, вернулся Петрович. Иван метнул на него хмурый взгляд — теперь только не хватало сбить настрой задержанного.

— Да какой умысел… — уныло ответил Терехов. — Заходил он в ресторан чуть ли не каждый день… Шампанское ведрами заказывал! Икру лопал… Шуба до пят… Принимаю я у него как-то шубу, чувствую — в кармане что-то лежит. Ключ оказался… Но я бы… нет, я бы не пошел… Только он орать на меня стал, мол, я так медленно обслуживаю… гнать меня надо… И тогда я решил его… ну… навестить.

Видя, как Петрович слушает гардеробщика со все возрастающим изумлением, Опалин взял другой лист, написал на нем: «Антону и Юре — пусть найдут Валю, подругу Терехова. Немедленно», и показал написанное помощнику. Тот кивнул и поразительно быстрым для своего возраста шагом удалился.

— Когда это было?

— В конце октября… Точно не помню.

— Что ты сделал с ключом?

— А вы не догадываетесь? Отпросился и дубликат заказал.

— У кого?

— У Валиного брата, он недалеко от «Националя» работает. Только ее сюда… не надо… Она ни при чем…

— Валя — она тебе кто? Подружка, невеста?

— Мы собирались пожениться. — Терехов шмыгнул носом. — Только жить где? Ее мачеха из коммуналки выживает, у меня — барак… А у Доманина денег прорва. Он по триста рублей за вечер спускал…

— И ты решил занять у него… так сказать, без отдачи?

— Мне бы пять тысяч хватило, — мечтательно промолвил Терехов. — За пять тысяч можно комнату купить… Сейчас много кого высылают, а жены продают жилье и едут с мужьями…

— Ладно, давай вернемся к Доманину. В ночь с четвертого на пятое ноября ты залез к нему в квартиру?

— Ну, да.

— Использовав дубликат ключа?

— Я ж говорил…

— А когда оказалось, что он дома, то…

Терехов вздохнул.

— Он в тот вечер в ресторане обещал к какой-то своей бабе ночевать прийти… Ну, я и подумал… А он соврал. Или баба его прогнала — не знаю…

— Дальше давай.

— Я зажег фонарик, стал деньги искать… И тут услышал, как за стеной кто-то стонет. Потом шаги… Потом он сказал что-то вроде «не надо, не надо». Потом я услышал какой-то странный звук… Вроде как «чвяк»… И потом уже никто не стонал.

— Хочешь сказать, что в квартиру одновременно с тобой явился еще кто-то и он же Доманина убил?

— Вот! — энергично подтвердил Терехов. — Этот, за стеной, стал ходить, открывать шкафы, ящики выдвигать… И мне стало страшно. Я схватил со стола несколько конвертов и убежал. То есть не убежал, — поправился он, — я на цыпочках крался, боялся, что и меня тоже убьют…

— Сколько денег-то взял? — поинтересовался Опалин.

— Ну… На комнату бы не хватило… Но я хотел доложить из своих…

Итак, невинный одуванчик Евгений Терехов сделал дубликат ключа, запасся воровским фонариком, залез к известному фотокорреспонденту, а там обнаружился злой волк. Одуванчик, само собой, никого не трогал, Доманина убил некто за стеной, и вообще ищите, товарищи муровцы, злого волка сами.

Вернулся Петрович, и Опалин сразу же заметил, что его помощник чем-то встревожен или недоволен.

— В чем дело? — не удержавшись, спросил Опалин.

— Не обращай внимания. Ваня, я дурак, — ответил Петрович сквозь зубы. — Сболтнул кому не надо…

— Будем составлять подробный протокол допроса, — сказал Опалин, поднимаясь с места. Это означало необходимость записывать все детали практически в стенографическом режиме. — Погоди, мне надо сбегать кое-куда.

Манухин был в своем кабинете и с профессионально непроницаемым выражением лица изучал фотографии жертв какой-то поножовщины.

— Слышь, Митяй, — начал Опалин без всяких предисловий, — ты помнишь планировку квартиры Доманина?

— Я все это уже давно выбросил из головы, — тотчас же ответил Манухин. — Слух между ребятами идет, ты его убийцу взял?

— В убийстве он не сознается, говорит, в квартире был кто-то другой. Он, мол, и убийца. Мне надо описание квартиры, чтобы его подловить.

— Все они не убийцы, когда попадаются, — хмыкнул Манухин. — Описание — не мастер я описывать. Если бы у меня дело сохранилось, я бы фотографии тебе показал. Там есть на что посмотреть, на самом деле.

— В квартире сколько комнат?

— Три. Но там такие комнаты, на автомобиле ездить можно, не то что на велосипеде. Когда входишь, попадаешь в переднюю, но она размером… ну, знаю… с четыре моих кабинета. Потом гостиная. Общего коридора нет, из комнаты в комнату идешь через высокие двойные двери. После гостиной спальня. За спальней его лаборатория, где он занимался своими снимками.

— Мебель в гостиной и спальне какая?

— Красное дерево везде. Люстра — если во дворце Советов будет такая, дворцу очень повезет. Ты мне вот что скажи: это же ограбление, да?

— Ты был совершенно прав, — объявил Опалин и рассказал, как гардеробщику «Националя» пришла в голову мысль поправить свое благосостояние за счет фотографа ТАСС. — Доманина убили в спальне? — вернулся он к делу.

— Угу.

— Мне нужно точно знать, там какая обстановка. Попытаюсь выудить у Терехова признание.

Манухин, морща лоб, кое-как перечислил предметы мебели, ковры, картины и прочие элементы декора, и Иван вернулся в свой кабинет, более или менее чувствуя почву под ногами. Однако в ходе дальнейшего допроса все его попытки вынудить Терехова признаться в убийстве Доманина потерпели крах. Гардеробщик стоял на своем: да, хотел ограбить, но в спальню не заходил и не убивал.

— Врет он все, — усомнился Петрович после того, как Терехова увел конвойный.

— Нет, для простака он слишком уж ловко защищается. А если правду говорит?

— С чего ты взял, что он простак? — вопросом на вопрос ответил Петрович. — Я знаю, ты не любишь Манухина, но если уж он не сумел вычислить гардеробщика… Не так уж Терехов прост, получается.

На столе Опалина зазвонил телефон.