Виктория Руссо - Мурка. Королева преступного мира

— Мурка? Что-то не так? — забеспокоился сбитый с толку Колченогий, которому нравились ее провокации, он уже втянулся в ее игру и готов был мчаться из надоевшей «Москвы» туда, где он останется с ней наедине, и сможет быть сам собой. Без притворства и без поддавков — без маски!

— Все в порядке, просто я вспомнила об одном важном деле, — проблеяла Мэри едва слышно.

Это была более чем странная перемена: минуту назад она была дьявольски развратной блудницей, а теперь разыгрывает невинную девицу, смущенную приближением первой брачной ночи. Колченогий ошибся: от его Маруси не осталось и следа, холодная, коварная, расчетливая лицедейка — Кровавая Мэри решила разыграть плохую пьесу посреди ресторана и сумела насладиться прекрасным зрелищем: как вор-калека на мгновение открывает ей сбою душу. Больше подобных ошибок он не повторит. Над их столиком собирались грозовые тучи. По спине Мэри пошел озноб, она даже слегка задрожала. Колченогий смотрел на нее недобрым испепеляющим взглядом.

— Ты издеваешься?! — произнес мужчина мрачно.

— Нет, вовсе нет! Все, что я говорила, — это правда! Вот если бы нам перенести все на завтра…

Колченогий был поражен ее наглостью, ни одна женщина на свете не вела себя подобным образом в его обществе.

— Я думаю, наш разговор окончен. Был рад тебя повидать, Маруся! — отчуждение в его голосе больно ранило трепыхающееся сердце Мэри. Она понимала, что если не остановит его сейчас, то потеряет уже навсегда!

Он готов был призвать свою обслугу, чтобы окончить этот странный вечер, но Мэри перехватила руку Колченогого и плотно прижала его ладонь к своей груди.

Озадаченный мужчина уставился на Мэри, затем оглянулся по сторонам, проверяя: не следит ли кто из окружающих за этим диким действом. Потом он почувствовал, что помимо стука готовой выпрыгнуть из груди сердечной мышцы, рука его ощущает нечто твердое — какой-то предмет.

— Что это?

— Брошь, — тихо призналась смущенная женщина.

— По-моему украшения носят поверх одежды! — небрежно заметил мужчина, не отнимая руки, от ее груди.

— Я знаю. Это не моя брошь.

— А чья? — совсем было растерялся Колченогий, брови его вздернулись вверх от удивления. Если бы Мэри подняла в этот миг на него глаза, то обязательно рассмеялась — так комично он выглядел.

— Иногда я… брожу в толпе… и… чтобы руки не забыли… беру у людей всякие предметы… это для того, чтобы не потерять сноровку, — оправдывалась суетливо Мэри, напоминая выброшенную на берег рыбу. — Я забыла, что запихала их туда. Платье тоже не мое… Просто мне пришлось… чтобы зайти в ресторан… меня бы не пустили… и я бы не увидела тебя…

До него не сразу дошел смысл сказанного. Мэри смущенно вжалась в стул, а Колченогий так расхохотался, что чуть не выпал из своего кресла. Глядя на него Мэри тоже начала хихикать. Напуганные посетители ресторана заинтересовано оглядывались на развеселившуюся парочку.

Мэри примостилась на заднем сидении автомобиля рядом с Колченогим. Она стащила туфли и облегченно вздохнула, высвободив распухшие ноги из тисков. «Осталось избавиться от перетяжек и можно дышать свободно»», — думала она, положив голову на плечо своего Сережи. Дурноцветная шляпа, надушенная сладкими духами, мешала, он хотел было ее сдернуть, но тут она снова обомлела, испуганно схватившись двумя руками за головной убор.

— У меня есть одна просьба…

— Что еще? — настороженно уточнил мужчина.

— Моя шляпа. Она должна оставаться на мне все время.

— Вздор! Что у тебя под ней? Бомба? — усмехнулся уставший удивляться мужчина. — Достаточно сюрпризов на сегодня, ты меня уморишь!

— Так нужно!

Сидя на кровати в своей спальне, Колченогий с легкостью сдернул с нее платье, которое легко соскользнуло, т. к. было на пару размеров больше. С бельем было по-другому: он стаскивал с нее утяжки, прилагая некоторые усилия, а на пол падали дорогие побрякушки: кулоны, браслеты, часы и даже золотой портсигар.

— Ты самая дорогая женщина, с которой мне предстоит провести ночь! — отшутился он.

Мэри смущенно улыбнулась, а потом вдруг сделалась очень серьезной и тихо произнесла, погладив его по выбритой щеке:

— Позволь мне побыть сегодня с тобой… Если ты захочешь, завтра я исчезну, но сегодня я просто хочу осознать, что ты есть. Существуешь. Живешь.

Осознать, что ты есть! Звучало немного странно. Эти приятные слова согревали оледеневшую душу человека, смирившегося с тем, что жизнь его предсказуема, и ее надо завершить достойно, в рамках той деятельности, которой он занимался. В его темном царстве, где смерть является привычной гостьей, вдруг появился светлый луч, дающий надежду на то, что в одиноких ночах Колченогого появится та женщина, которая сумеет внести яркие краски в его скупой на положительные эмоции мир.

Под весом мужской тяжелой руки Мэри чувствовала себя защищенно. Периодически он касался теплыми губами ее спины, она слегка вздрагивала, по коже пробегали мурашки. Трепещущая от счастья жертва в руках нежного хищника.

— Ты ведь не спишь, — мягко прошептал Колченогий. — Так странно, никогда в моей постели не было женщины, не снимающей шляпу.

Мэри рассмеялась.

— Теплая. Уютная. Моя. — Шептал он настойчиво, сжимая хрупкое тело сильными руками. Счастье, казалось, просвечивало сквозь кожу обоих. Беспощадная бандерша наконец-то могла себе позволить побыть просто женщиной, а одинокий вор почувствовать себя по-настоящему любимым.

Варфаламеев был доволен «уловом». От Соньки он узнал очень много полезной информации, относительно распределения криминальных сил в городе. Об интересующем его убийстве с откушенным ухом девушка ничего не знала, но доблестный чекист был уверен, что тот, кто виновен в смерти высокопоставленного чиновника, находится где-то рядом и в скором времени именно она добудет нужную информацию.

Участник гражданской войны Александр Варфаламеев был человеком ответственным до фанатичности. Он любил риск и рамок в достижении цели не признавал. Он не хватал звезд с неба и не боялся работы. Большевиком стал в 1904-ом, а через год сражался на баррикадах, принимая активное участие в политической жизни страны. Позже возглавил военно-революционный штаб и был на хорошем счету у начальства. Опасался сгинуть на рутинной административно-хозяйственной работе, и ждал возможности проявить свои таланты на любом поприще, желая продвинуться по карьерной лестнице. «Лучше умереть на поле боя, чем прозябать в безвестности», — уверял всех вокруг молодой мужчина, стремясь вырваться из порочного круга скуки.

Утром Сонька ничего не помнила о прошедшей ночи. Она не подозревала, что с легкой руки нового знакомого, которая добавила в коктейль морфия, стала частью его коварного плана. Проснулась она без одежды в его гостиничном номере. Варфаламеев заверил ее, что ночь была прекрасной, но полученная информация казалась ей сомнительной. От полноценной страстной ночи уж конечно остались бы хоть какие-то воспоминания. В каком бы не была состоянии Сонька, о половом акте она ни разу не забывала. Хотя однажды, работая в притоне, она заснула под каким-то солдатом. Он был очень худой и тихий. Но ведь самое начало она запомнила! Отсутствие памяти ее тревожило намного меньше, чем тот факт, что про ее проступок может узнать Колченогий, ведь его люди видели, как девушка уходила в компании Александра. Ее смелость испарились вместе с пузырьками шампанского.