Виктория Руссо - Мурка. Королева преступного мира

— Я — ее импресарио.

После этой фразы Фомка почтительно склонил голову и ринулся к разбуянившейся «Айседоре», щеки которой от танцев полыхали. Взяв ее под локоть, он уверенно повел к ожидавшему экипажу. Эфраил с горечью наблюдал за тем, как увозят прекрасное мимолетное видение и скупая мужская слеза окропила его щеку. Зеваки продолжали подбадривать человека-змею, самые щедрые из них бросали мелочовку к ногам циркача. Как правило, это были представители рабочего класса. Те, кто побогаче скупились, но тот факт, что они уже заплатили за зрелище, они поймут чуть позже, не обнаружив украшений и кошельков. Очарованный таинственной Айседорой мужчина, ссутулившись, побрел обратно к магазину.

На следующий день Мэри снова появилась в ювелирной лавке, и, краснея, вернула прекрасное украшение, которое якобы случайно унесла. Она долго извинялась и красиво заламывала руки, изображая стыд. Робея, Эфраил пригласил ее на ужин, и Айседора дала свое согласие, затратив на раздумье всего несколько секунд. Ловушка захлопнулась и ничего не подозревающая мышка ожидала кусочка вкусного сыра, не подозревая, что стала добычей хитрой и коварной кошки.

Своей благородностью и утонченностью Айседора возвышала обычного лавочника над другими. Эфраил чувствовал себя султаном, рядом с которым была прекрасная Шахерезада, ласкающая слух сказками о далекой и прекрасной Франции. В ресторане многие знакомые еврея-ювелира подходили к столику, чтобы выразить свое почтение и удовлетворить любопытство. Слывший одиноким и привередливым мужчиной, не пренебрегающим услугами проституток, Эфраил удивил всех, появившись в компании яркой, красивой и веселой иностранки. Им желали приятного вечера и между делом как бы невзначай пытались заглянуть под поля шляпы, но лицо незнакомки было надежно укрыто от навязчивого внимания.

Через пару дней по городу пошел слушок, что еврей планирует жениться. Он был счастлив и не скрывал этого. Он позволял своей Айседоре все: самостоятельно открывать и закрывать магазинчик, примерять украшения с витрин. Ослепленный солнцем любви, он чувствовал себя шестнадцатилетним мальчишкой, встретившим свою первую любовь. Мэри же исполняла роль радующегося картавящего ребенка, попавшего в настоящую русскую сказку. К насыщенной событиями выдумке она добавила трагизма в виде ссоры с импресарио, который цинично бросил ее, приревновав к доброму и состоятельному ювелиру. Но она совсем не жалела, что осталась на этом маленьком дрейфующем островке счастья, ведь она не одна.

— Айседора, я бы хотел пригласить тебя ко мне домой. Не знаю, уместно ли это, — краснея и задыхаясь от волнения, уточнил по уши влюбленный еврей. Мужчина заверил, что это лишь ужин с сюрпризом. И конечно результат их совместного времяпрепровождения будет зависеть всецело от нее. Мэри согласилась. Щеки ее полыхали будто бы от стыда, она умилительно смущалась и застенчиво опускала ресницы. Ее двусмысленное поведение давало Эфраилу надежду, что ночь, проведенную в компании Айседоры, он запомнит навсегда.

Квартира не бедствующего человека, имевшего тесную взаимосвязь с драгоценными металлами и камнями, была огромна как самый настоящий дворец. Мэри скользила по ней, громко смеясь и крича, что мечтает жить в таких апартаментах и дышать русским воздухом до глубокой старости. Сраженный ее обаянием еврей не мог поверить своему счастью. Он заранее продумывал план вечера, но отчего-то все шло не так! На браслет, который она примеряла в благословенный день их знакомства, возлагалась особая миссия: эта прекрасная вещица должна была увенчать тонкое запястье дивы-иностранки в финале вечера, переходящего в страстную ночь, но зачем-то он вручил подарок почти сразу, после чего, потея и заикаясь, сделал предложение руки и сердца. От еды Айседора отказалась, лишь слегка пригубив дорогого шампанского. Ей как будто бы стало не по себе, и она открыла окно. Потом взбалмошная гостья громко прокричала сквозь пульсирующие от сквозняка занавески «Я люблю тебя!», и стремительно побежала в его кабинет. Эфраил задавался вопросом: чему или кому его новая знакомая признается в любви? Возможно, это признание предназначалось для многострадальной матушки России, ведь француженка не раз упоминала о своих чувствах к этой стране. Но все же он уповал на то, что эти трепетные слова были адресованы именно ему.

В кабинете Эфраила висели картины. Мэри внимательно изучала их, восхищаясь кистью русских художников. Одну из них состоятельный человек попросил не трогать, и опытная воровка смекнула: вероятно, именно за ней скрывается сейф. Когда он отвернулся, она слегка накренила шедевр, а посреди кабинета незаметно бросила платок, чтобы ее люди не тратили понапрасну времени (ведь иногда сейфы таились в спальнях). Неожиданно Айседора изъявила желание танцевать для удивительного и щедрого мужчины. В зале громко заиграл граммофон, а в это время в окно «впархнул» акробат Правша, который должен был открыть дверь соучастнику преступления по кличке Пень. Этого медвежатника в Петрограде знали многие. Его умелые руки вскрывали любые сейфы. Даже самые новые модели он осваивал достаточно быстро, от того и был в почете. В пьяных драках лишил жизни нескольких конкурентов, за что был поставлен «на учет» в преступном мире и за его головой начали охоту другие банды. Митька Кудашев решил: уж лучше быть без языка, чем без головы. Пришлось примкнуть к банде Кровавой Мэри. Пнем его прозвали за «коренастость». Одна из проституток банды Тулупа пробовала встречаться с ним, но Митька был непроходимо глуп и быстро наскучил девице. Истинную причину разрыва она так и не назвала, отмахнувшись фразой: «Потому что он пень!». Так эта кличка и закрепилась за медвежатником.

Одновременно с сейфом был вскрыт ювелирный магазин. Это было плевое дело, ведь благодаря доверию влюбленного еврея Мэри с легкостью сделала слепки ключей. Этой ночью поезд увез счастливую и богатую «Айседору» в неизвестном направлении, оставив влюбленного Эфраила с разбитым сердцем и с пустым кошельком…

Несомненно, в крупных городах «работать» приятнее, в них легче растворяться в оживленной толпе. Второй населенный пункт куда мчались «гастролеры» был более удален от столицы, но, несмотря на это, в городке кипела торговая деятельность. Даже казалось, будто гражданская война и этих мест не коснулась. Здесь пахло благополучием. Магазины, рестораны, частные мастерские кишели покупателями — это свидетельствовало о том, что здесь живет платежеспособный люд.

— Хороший город, — с улыбкой произнесла Мэри, как только ее нога ступила на перрон местного вокзала. — Уверена, здесь есть чем поживиться.