Иван Любенко - Слепень

– Бесплатно?

– А ты считаешь, я должен был взять с него деньги за то, что он просит спасти его жизнь?

– Ты прав, прости.

– Приёмышева собирались отправить в мир иной в тот же день, когда он и подошёл ко мне со своей просьбой. Кроме него мог пострадать, кто угодно. И гости, и жена, и дети. Им принесли отравленный хлеб якобы из булочной.

– Какой ужас!

Клим Пантелеевич допил чай, промокнул губы салфеткой и поднялся.

– Ты когда сегодня вернёшься? – спросила жена.

– Заседание начнётся в десять. А сколько продлится – одному Богу известно.

– Желаю тебе удачи, милый.

– Спасибо, дорогая.

Снег под подошвами прохожих скрипел жалобно, словно был обеспокоен за свой ногами мятый вид. Дома стояли угрюмые и отрешённые, будто сонные. Дымными нитками из печных труб тянулось тепло. Колокольня Казанского собора расчертила бирюзовое небо на две ровные части, точно по линейке. Справа – Нижний базар и Ташлянское предместье, слева – Николаевский проспект, Александровская улица, Воробьёвка, Барятинская, Госпитальная… Шум пролёток, крик молочницы и ленивое карканье ворон тонули в снежных перьях, покрывавших землю.

Коляски по близости не было, ждать её не хотелось. Извозчичья биржа находилась за Тифлисскими воротами, и присяжный поверенный пошёл вниз по проспекту.

До начала судебного заседания оставалось ещё три четверти часа, можно было не спешить. Да и думалось, идя пешком, легче. «Итак, на сей момент ситуация пресквернейшая. Один труп уже есть, а могло быть три. Способы убийства на любой вкус: отравление, разрыв картечи, сожжение. И всё это, несмотря на присланные фальшивые покаянные письма… Ох, господи, я же должен был проверить залу судебного заседания Приёмышева…

– Извозчик! – Ардашев махнул тростью, и пролётка остановилась.

Поднявшись по ступенькам здания Окружного суда, Клим Пантелеевич понял, что опоздал. В коридоре, у кабинета судьи Приёмышева, толпились люди. Ардашев заглянул в приоткрытую дверь. Приёмышев лежал на полу лицом вниз и корчился в судорогах, пытаясь что-то произнести. Прокурор и присутствующий в процессе присяжный поверенный склонились над ним.

– Что здесь произошло? – Ардашев обратился к присутствующим.

– Ничего не могу понять, – развёл руками секретарь судебного заседания. – Павел Филиппович зашёл в залу, сел в кресло и вдруг вскрикнул. Тут же резко поднялся, сказал, что заседание начнётся позже и вышел. Ни я, ни прокурор, ни адвокат ничего не поняли. Он слегка пошатывался. Я за ним. Открыв дверь, увидел, что судья опустился на четвереньки. Тут же послал за доктором. Я и в полицию на всякий случай протелефонировал, ведь в его адрес были угрозы… Смотрите, он еле дышит. Наверное, апокалиптический удар.

– Маловероятно, – выговорил Ардашев и тут же направился в залу судебного заседания.

На зелёном сукне стола среди стопки чистой бумаги лежал конверт, адресованный Приёмышеву. Текст на нём был набит на пишущей машинке.

Затем присяжный поверенный перешёл к осмотру кресла. Он вынул лупу и принялся изучать поверхность сиденья.

– Господа, господа, это полиция! Приказываю всем разойтись! Пропустите врача! – донеслось из коридора.

Ардашев обернулся.

Перед ним возник Поляничко.

– Клим Пантелеевич, вы уже здесь?

– Да, но Слепень меня опередил и на этот раз. Вот, посмотрите, – адвокат указал на кресло.

– Что это?

– Сырная кнопка [3] Сырная кнопка – В России сыр покупался большими головками, и для сохранности покрывался слоем воска. Для того чтобы придержать сыр во время отрезания куска использовали сырную кнопку, выполненную из твёрдой стали. Основание кнопки имело вогнутую внутрь поверхность, от которой отходили два острых зубца. Сырные кнопки так же втыкали в каравай и насыпали в них соль во время торжеств (прим. авт.). ?

Начальник сыскного отделения уже протянул руку, но адвокат предостерёг:

– Осторожнее, Ефим Андреевич, не пораньтесь. Она заточена на манер ножа и остриё, вероятно, пропитано ядом. Состав ещё предстоит выяснить химикам.

– Он что, сел на неё? – рассматривая орудие убийства, спросил Поляничко.

– Именно. Преступник проник в зал заседаний, скорее всего, ещё вчера вечером, или сегодня утром, вспорол кресло и укрепил кнопку в деревянной части.

– А почему она коричневая? Обычно сырные кнопки стального цвета.

– Слепень выкрасил её под цвет обивки, чтобы она была незаметна. Расположив кнопку под обивкой острыми концами вверх, он, как я смею предположить, обмазал её ядом повышенной концентрации. Ведь судья сумел только дойти до кабинета и упал. Яд быстро проник в кровь. Не последнюю роль сыграло его щуплое телосложение. Злодей предусмотрел и это.

– Получается, что и в данном случае вилка для нарезки и сыр соответствуют способу совершения преступления?

– Совершенно верно.

Поляничко потёр лоб и промолвил:

– Вы не представляете, какой я сегодня получу разнос от полицмейстера. Чувствую, коллежским секретарём и отправят в отставку. Титулярного не дадут…

– Очень важен состав яда. Зная его, будет легче выйти на преступника.

– На это уйдёт день-два, – вздохнул Поляничко, – слишком долго. Но я потороплю эксперта.

Появился Каширин с фотографом.

– А? Клим Пантелеевич, и вы тут? – деланно удивился полицейский.

Ардашев усмехнулся:

– А где ещё быть адвокату, как не в суде?

Начальник сыскного отделения недовольно посмотрел на своего помощника и проговорил ледяным голосом:

– Позовите фотографа. Пусть снимет орудие убийства – сырную кнопку. Укупорьте её в пакет, как вещественное доказательство.

– Мать честная! – воскликнул Каширин, наклоняясь над креслом. – Ого! На обшивке следы крови, глубоко вошла. Жестоко, спору нет. Но зачем? Таким образом, ведь не убьёшь.

– Как сказать, Антон Филаретович. Если лезвие смазать ядом, то можно и сдушегубить.

– Вот оно что! Теперь понятно, почему потерпевший еле дышит. – Он поднял глаза на Поляничко. – Приёмышева увезли в санитарной карете. Даст Бог, выкарабкается.

– Спаси его Господь от смерти, а нас с вами от позора! – Начальник сыска перекрестился и велел: – Пошлите за судебным следователем. И выясните, кто заходил в залу до начала судебного заседания.

– Да-да. Начну с секретаря, – согласился помощник и скрылся за дверью.

– Обратите внимание на письмо. Адрес набит на машинке. Думаю, Ефим Андреевич, его надобно вскрыть.

– Давайте посмотрим.

Начальник сыскного отделения извлек письмо и прочёл:

– «Врата ада открыты. Слепень». Отпечатков пальцев, я полагаю, как всегда, не оставил. – Тут же протянул Ардашеву.

Присяжный поверенный обратился к Каширину, допрашивающему секретаря: