Борис Сударушкин - Секрет опричника; Преступление в слободе

Не выяснив этого, я не мог уехать из Суздаля. Перебив старушку, спросил ее, как найти дом Эрнста Карловича.

– Решил сходить, милок? Ну и правильно. Его домик совсем рядом, на улице Пожарского. – И старушка подробно объяснила мне дорогу.

Через четверть часа я был возле деревянного дома под железной крышей. Прошел мимо, украдкой вглядываясь в заставленные цветами окна, но ничего не увидел. Дойдя до первого перекрестка, повернул назад и только теперь заметил на двери небольшой навесной замок.

Тут в калитке соседнего дома появился толстяк в спортивном трико и майке. Он подозрительно уставился на меня, сдвинув на глаза поношенную выгоревшую кепку неопределенного цвета.

– Вы не подскажете, где Эрнст Карлович? – обратился я к нему.

– Зачем он вам? – неожиданно грубо, с вызовом спросил толстяк.

На какое-то мгновение я растерялся от этой грубости, сказал первое, что пришло в голову:

– Из музея меня прислали, там иностранная группа приехала.

Толстяк ощупал меня оценивающим, недоверчивым взглядом – видимо, я не очень-то был похож на мальчика на побегушках.

– Эрнст Карлович в Москву отправился, – наконец процедил он сквозь зубы.

– У него что-нибудь случилось?

– А я откуда знаю? Он мне не брат и не сват.

– Один уехал?

– А с кем же еще, коли жена у него померла недавно? – все так же грубо, неприязненно ответил толстяк и демонстративно поскреб волосатую грудь.

Я набрался терпения:

– В музее мне сказали, к Эрнсту Карловичу сегодня гость пожаловал.

– Ну, был какой-то бородатый, так он раньше ушел.

Мне оставалось только поблагодарить толстяка за «любезность».

– Не за что, – буркнул он и ехидно добавил, повернувшись ко мне спиной: – В музее, чай, лучше меня знают, зачем сосед в Москву укатил. Ходят тут всякие, выспрашивают, отвечать надоело…

Сердитый толстяк в кепке, сам того не желая, подсказал мне, что делать дальше. Но меня насторожили его последние слова – выходит, совсем недавно еще кто-то интересовался Эрнстом Карловичем?

Миновав Красную и Торговую площади, я дошел до Ризоположенской церкви, возле которой размещалось экскурсионное бюро музея. Когда я спросил здесь, как мне найти Эрнста Карловича, полная женщина с высокой прической и ярко накрашенными губами со смешком сказала девушке за соседним столом:

– Ну и ну! Уже второй человек за сегодняшний день интересуется Эрнстом Карловичем. К чему бы это?

– А первым был симпатичный бородач средних лет? – наугад спросил я – и ошибся.

– Симпатичный, но без бороды. Обаятельный мужчина, да еще с собственной машиной. Наша Таня, – кивнула женщина на соседку, – до сих пор под впечатлением находится.

– Да ну вас, не выдумывайте, – отмахнулась девушка.

Наконец женщина сказала серьезно:

– Эрнст Карлович на три дня отпросился в Москву по важному делу, а по какому именно – нам не докладывал…

Когда я вышел на улицу, мимо меня в сторону Владимира проехал красный легковой автомобиль. Я не обратил бы на него внимания, если бы водитель не притормозил рядом со мной, словно хотел остановиться, но тут же резко прибавил скорость и оглянулся. Оглянулся и пассажир, сидящий рядом с водителем.

Что-то знакомое показалось мне в человеке за рулем. Или я ошибся? Тогда почему люди в машине так пристально посмотрели на меня, словно хотели запомнить или убедиться, что не обознались? Не они ли интересовались старым экскурсоводом? Что это за люди?

Всю обратную дорогу сотрудники музея обменивались впечатлениями об увиденном в древнем Суздале, а меня изводили вопросы и сомнения, от которых разламывалась голова.

Автобус возвратился в Ярославль поздно вечером, когда в темном небе над городом уже повисло холодное электрическое зарево, мрачно обагренное факелами нефтеперегонного завода.

Войдя в квартиру, я сразу же, не раздеваясь, бросился к телефону, набрал домашний номер Марка. Волновался, слушая длинные гудки, – дома ли он, не уехал ли в командировку?

Но тут в трубке раздался сиплый, недовольный голос Марка. Узнав меня, он сердито спросил:

– Не мог утром позвонить? Что у тебя – пожар случился?

– По телефону все не объяснишь, нам надо срочно встретиться.

– Приезжай завтра в Москву.

– Я только что из Суздаля, очень устал. А ты не мог бы выбраться в Ярославль? Заодно посмотришь, как я живу. Ведь обещал, – напомнил я Марку.

– Работа суматошная, некогда совсем. Скажи толком, что произошло?

– В Суздале зачем-то побывал наш старый знакомый.

Марк сразу понял, о ком я говорю.

– Интересная новость.

– Это еще не все. Следом за ним там появились какие-то люди…

Марк сразу оборвал меня:

– Да, ты прав, это не телефонный разговор. Подожди, посмотрю расписание поездов.

Я понял, что мое сообщение озадачило Марка, иначе так быстро он не согласился бы приехать ко мне.

– Около шести вечера из Москвы отправляется наша фирменная электричка, – подсказал я ему.

– Да, это подходит.

– Буду ждать тебя на перроне напротив старого здания вокзала.

– Договорились. До завтра. – И Марк тут же повесил трубку.

Мне стало немного досадно – я сообщил ему такую важную новость, а он даже не удосужился лишнюю минуту поговорить со мной.

Несмотря на усталость, я долго не мог заснуть, опять пытаясь найти ответы на вопросы, которые возникли в течение этого длинного и беспокойного дня, но они переплелись в такой головоломный узел, что самостоятельно я никак не мог его распутать и разобраться, что же случилось в Суздале.

Неудивительно, что под утро мне приснилась красная легковая машина, которая под колокольный звон носилась за мной по улицам древнего города до тех пор, пока я в страхе не заставил себя проснуться.

Самое странное состояло в том, что во сне я отчетливо видел номер этой машины, но, пробудившись, так и не мог его вспомнить.

Ни на перроне, где мы встретились с Марком, ни в такси, которое я взял на привокзальной площади, он ни словом не обмолвился о том, ради чего так срочно приехал в Ярославль.

Я тоже решил набраться терпения и, прежде чем перейти к делу, накормил Марка ужином.

Потом мы уселись на диван, закурили, опять оттягивая разговор.

Мой дом-пятиэтажка стоит в глубине окраинного района города, однокомнатная угловая квартира – под самой крышей, поэтому редкие звуки проходящих мимо машин почти не доносились сюда. Все это располагало к спокойной, неторопливой беседе.

За незашторенными окнами темнело безлунное небо, но электрический свет я не включал – балконная дверь была настежь открыта, на свет моментально налетели бы комары и не дали бы покоя всю ночь.

Мы вспомнили школьных друзей, обменялись сведениями, кто кем стал и куда закинула судьба. Выяснили, что кроме нас двоих почти все однокашники обзавелись собственными семьями.