Вячеслав Каликинский - Агасфер. Старьевщик

Поднимаясь по маршевой поворотной лестнице, полковник Архипов несколько раз обернулся к поспешавшему за ним гостю:

— Разумеется, заграничные вояжи начнутся для вас не с завтрашнего дня, господин Агасфер! Полагаю, что после двадцатилетнего пребывания в монастыре вы, э…, несколько отвыкли от мирской суеты. Вам надо пожить в цивилизованном обществе, побродить по улицам, побывать в обычных магазинах, ресторациях, клубах, увеселительных заведениях, если на то пошло. Кстати, вы раньше бывали в Санкт-Петербурге? В Москве, в других крупных губернских и уездных городах? Не растеряетесь в толпе? Или где-нибудь на балу? Умеете ли вы, к примеру, танцевать?

— Приходилось мне живать и в Санкт-Петербурге, и в других крупных городах — как России, так и заграничных, господин полковник. Но вы бесконечно правы: адаптация после многолетнего пребывания в монашеской среде лишней не будет. Было время, когда я вращался и в великосветском обществе, общался даже с весьма высокопоставленными персонами — но нынче даже в воспоминаниях с трудом представляю себя там…

— М-да, задал мне аббат задачку! — буркнул сквозь бороду Архипов. — Что же вы, любопытно мне, натворили этакого в свое время?

— Не понял, господин полковник!

— Вот и я понять не могу. Впрочем, чужие тайны надобно уважать… Кстати, забыл упомянуть самое главное условие, м-молодой человек! Молчание-с! Да-да, молчание! Здесь, в этом доме, вы будете встречать самых разных людей — многие из них весьма высокопоставленные особы! Да и скромные экспонаты моего музея представляют некоторый интерес… Ну, скажем так, для конкурентов по моим увлечениям. Так вот, я самым серьезнейшим образом рассчитываю на вашу преданность и скромность. Договорились?

— Договорились, господин полковник!

— И не удивляйтесь, что этот зал, единственный из всех помещений в моем доме, всегда заперт на замок. Здесь я храню не только свою коллекцию, но и ценные бумаги — преимущественно технического свойства. Чертежи, описание механизмов, секреты которых мне пришлось разгадывать долгими ночами — иногда неделями. Кроме того, некоторые экспонаты музея попросту смертельно опасны для непосвященного.

— Смертельно опасны?

— Вот именно! Видите ли, человеческий гений весьма разнообразен и разнонаправлен. Один гениальный механик создает механическое чудо для поражения человеческого воображения. А другой, выполняя заказ, изобретает настоящую машину для убийства… Впрочем, сейчас у вас будет возможность своими глазами увидеть все это…

Полковник снял с шеи ключ с замысловатой бородкой и, вставив его в замок, повернулся к Агасферу:

— Значит, аббат утверждает, что у вас чрезвычайно развито логическое мышление? Поглядим! — Архипов достал из кармана увесистое портмоне и, покопавшись в нем, положил себе на ладонь три монеты. — Как видите, у меня в руке золотой полуимпериал, серебряный рубль и медный пятак. Господин Агасфер, вы должны произнести сейчас словесное утверждение, которое окажется правдой — только в этом случае вы получите одну из этих монет в качестве, скажем, талисмана. Если ваше утверждение будет неправильным, вы не получите талисмана! Итак, что вы должны сказать, чтобы получить полуимпериал?

Гость, для которого очередная причуда хозяина оказалась совершенно неожиданной, на мгновение опешил. Поняв, что Архипов не шутит, он нахмурился, разглядывая монеты на широкой ладони.

— Итак, молодой человек, вы, я смотрю, в затруднении? — торжествуя, полковник раскрыл портмоне и приготовился ссыпать в него монеты.

— Погодите! — попросил Агасфер. — Наверное, так: вы ведь не собираетесь давать мне ни серебряную монету, ни пятака!

— Допустим. Но чем вы докажете, что ваше утверждение справедливо?

— Если мое предположение неверно, тогда, согласно логике, должно быть верным обратное: вы собираетесь дать мне либо серебряную, либо медную монету. Но это противоречит условиям вашей загадки: за ложное утверждение ничего не полагается, господин полковник. Значит, верно мое первое предположение.

— Черт бы вас побрал, господин из монастыря! — с восхищением уставился на собеседника хозяин. — Черт бы вас побрал! Вы потратили на решение этой древней греческой задачи лишь несколько мгновений! Признаться, в свое время я бился над ней около получаса!

Он протянул полуимпериал Агасферу:

— Просверлите дырку и носите на шее, как вечное напоминание о моей посрамленной гордыне! Итак, вперед, в таинственные закрома.

И полковник отворил перед гостем тяжелую дверь.

Агасфер с любопытством перешагнул вслед за хозяином порог таинственной залы, о которой ему рассказывал еще аббат Девэ.

Помещение занимало, по-видимому, весь второй этаж особняка Архипова. Здесь, в отличие от комнат, переходов и коридоров первого этажа, было удивительно чисто. Ни пылинки, все сверкало. Высокие французские окна вдоль трех стен были завешены тяжелыми плотными шторами с небольшими щелями, отчего в зале царил полумрак, который усиливали отходившие от стен перегородки разной длины — иногда совсем короткие, а иногда достигавшие в длину трети ширины залы. В основном перегородки были совсем легкие, из некрашеного бамбука. Однако встречались и более массивные, из тяжелых плах, или вовсе каменные.

Поймав удивленный взгляд Агасфера, Архипов усмехнулся:

— Дивитесь чистоте и порядку, сударь? Ну, во-первых, сие помещение — храм, святыня своего рода. А кроме всего прочего, точные и тонкие механизмы, собранные здесь, не любят пыли и чрезмерной влажности. Раз в неделю приходится приводить сюда полдюжины поломоек и тратить по два часа, зорько следя за тщательностью их усилий. И главным образом, естественно, для того, чтобы разбитные молодые бабенки из любопытства либо по легкомыслию ничего тут не трогали и не крутили. Начнем с правой или левой руки, молодой человек? Ну, с левой так с левой…

И Архипов с видом заправского экскурсовода начал знакомить нового служащего со своей сокровищницей:

— Нашу экскурсию мы начнем с Британии. В XVIII веке Англия славилась замечательными учеными-механиками. Одним из них был Джеймс Кокс — искусный ювелир и изобретатель сложных механизмов. Расцвет его деятельности относится к 1760–1780 годам, когда он имел в Лондоне мастерскую и даже небольшой музей своих работ. В этом музее были выставлены всевозможные замысловатые часы (одни «с вечным заводом»), поющие механические птицы и дорогие игрушки с движущимися фигурами… Кстати, господин Ковач, самое известное произведение этого замечательного механика находится в России. К сожалению, не у меня…

— Вы говорите о чуде инженерной мысли этого механика, о часах «Павлин»?