Деанна Рэйборн - Опасное сотрудничество

Каспиан поддержал тетку.

— По крайней мере, в этом деле мы находимся на правой стороне, даже вы должны это признать, — он бросил вызов, вздернув подбородок и с намеком глядя на Тибериуса.

— Я не должен ничего признавать, — хладнокровно отразил атаку виконт. — Вы забываетесь, Каспиан. И вы запамятовали главное в этом деле. Розамунда. Она была началом всей эпопеи, и у нее нет надлежащего захоронения. Я непременно сообщу об этом властям, — мстительно пообещал он.

Хелен вышла вперед, присоединившись к своему сыну и невестке, заговорив нежно:

— Я понимаю, что вы пострадали. Но должны ли мы все продолжать страдать? Подумайте о скандале, который это вызовет. Для нас, а также для вас. От этого не уйдешь.

Тибериус допил последний стакан.

— Я сообщу об убийстве Розамунды и буду настаивать на поиске ее тела. Я разберу этот остров, камень за камнем, пока она не будет найдена. И если к тому времени, когда я закончу, ничего не останется от острова Сан-Маддерн, от Ромилли или самого Атлантического океана, мне все равно, черт возьми.

Каспиан шагнул вперед, стоя лицом к лицу с Тибериусом. Он выплеснул немного бренди из своего стакана, когда театрально взмахнул рукой.

— Я не позволю вам навредить моей семье, — произнес он, его голос только немного дрогнул.

Тибериус наградил его тонкой улыбкой.

— Мой дорогой мальчик, вы не можете остановить меня.

Он осторожно поставил стакан, встал, застегивая манжеты и осматривая испуганные лица.

— Я уеду утром. Считайте это моим прощанием со всеми вами.

Он повернулся на каблуках и вышел из комнаты, осторожно закрыв за собой дверь. Хелен издала тихий звук протеста, Мертензия произнесла ругательство, которое, похоже, выучила у Стокера — настолько оно было красноречиво. Каспиан пошел ставить свой бренди на каминную полку, но стакан выскользнул из его нервных пальцев, пролив янтарную жидкость в очаг. Не заботясь о нем, он бросился на стул и закрыл лицо руками.

— Мы погублены, — трагично вымолвил юноша.

— Ты пытался, — утешала его мать. — Доблестное усилие, крошка. Я никогда не гордилась тобой больше. Ты противостоял на равных пэру королевства!

— Какая разница? — потребовал он, опустив руки. — Мы погублены.

Я смотрела на очаг, на лужу бренди на темном камне, размышляя о миссис Тренгроуз. Стокер подошел и встал рядом со мной.

— Кажется, совсем недавно я стояла с миссис Тренгроуз, потягивая бренди и болтая о призраках, — реминисцировала я.

— Колесо Фортуны вращается… Ты сказала, потягивая бренди с миссис Тренгроуз? Она пила только чай.

— Ей нравилось крепкое спиртное, — призналась я.

— Но она избегала пить островное вино, — указал Стокер. — Даже чтобы проверить его качество, прежде чем перельет его в большую бочку в подвале.

Я уставилась на него.

— Даже не предлагай этого, — прошипела я.

Он потащил меня к выходу, не обращая внимания на взгляды других. Я схватила его руку, когда мы прошли через кухню к железной двери, ведущей в подвалы. Стокер остановился, ругаясь.

— Заперто, и, без сомнения, ключ все еще у миссис Тренгроуз.

Я достала две шпильки из своего узла Психеи [29] Узел Психеи — прическа с претензией на античность. и передала Стокеру. Он вставил шпильки в замок, и мгновенной, ловкой манипуляцией открыл его.

— Ты должен научить меня, как это делать, — предупредила я. Он открыл дверь, и я бросилась вперед, вниз по каменной лестнице, ведущей к подвалам, Стокер следовал по пятам. Мы остановились рядом с большой бочкой, уставившись на нее с немым ужасом.

— Я не могу думать об этом, — наконец удалось вымолвить мне.

— Это единственное место, где мы не смотрели. И миссис Тренгроуз получила задание искать Розамунду во всех уголках замка. Включая погреб.

— Она могла вынести тело и бросить в море, — упорствовала я.

— Это слишком далеко. Ее бы могли увидеть, — возразил он.

Я вздохнула и указал на топор, висящий на стене.

— Тебе это понадобится.

— Опасность быть замеченной, казалось, не беспокоила миссис Тренгроуз, когда она послала нас к гибели, — припомнила я, когда Стокер поднял топор.

— Было темно, поднимался туман, и прошел всего день после сильного шторма. Маловероятно, что ее увидели бы. Розамунда исчезла в яркий летний день. — Стокер крепко сжал топор и сделал паузу. — Вероника, — сказал он, и я обернулась, увидев выражение мучительного нежелания на его лице.

— Знаю. — Я отступила назад, указав на самую большую бочку с вином. — Сделай это сам.

Он поднял топор и взмахнул им над головой. Потребовалось три удара, прежде чем Стокер разбил боковую часть бочки. Была пауза, затаивший дыхание момент, когда ничего не произошло. Затем полилось вино, темно-алые реки, точно старая кровь пролилась на пол. Наконец появилась рука, тонкая, обернутая в свадебный атлас, окрашенная в цвет виноградной кожуры. На безымянном пальце тускло светилось кольцо — тонкая золотая полоска.

— Боже мой, — выдохнул Стокер.

Я знала, это не было проклятием. Это была молитва.

Мы не сказали Тибериусу, пока не вытащили ее из бочки, не выложили и не расправили свадебное платье. Я вытерла лицо и руки Розамунды чистой тканью, смоченной в уксусе, и Стокер нашел простыню, чтобы прикрыть шею. Волосы были окрашены вином и сильно испачканы, но выражение лица казалось спокойным.

Я не люблю вспоминать о последующих часах. Тибериус был сломлен ее видом и без слов отступил в свою комнату. Мертензии пришлось позаботиться обо всем, принять необходимые меры. Каспиан и Стокер закончили копать в полночь. Когда все было готово, Мертензия вызвала нас в ядовитый сад, дав каждому из присутствующих свечу, и мы торжественно собрались под охранной фигуры корабельного святого.

— Что это? — растерялся Тибериус.

Мертензия вышла вперед.

— Вы сказали Каспиану, что не оставите нас в покое до тех пор, пока она не будет похоронена. Именно это я и хочу сделать.

— Это сад, — обратилась к нему я. — Первое место Божьего творения для человечества. Столь же священное место, как любое другое. Если вы хотите гимны, мы будем петь их. Если вы хотите молитвы, мы помолимся.

Тибериус колебался.

— Малкольм должен быть здесь.

— Малкольму нехорошо, — новая властность успокоила ее голос, когда Мертензия стояла лицом к лицу с ним. — Я все объясню ему, когда он сможет это понять. Пока он будет отдыхать.

Тибериус медленно обернулся, принимая сообщение. Сразу за ним была каменная стена, увитая жасмином, аромат наполнял ночной воздух. Безмятежное лицо корабельной фигуры по имени Мерси наблюдало непрозрачными глазами.

— Очень хорошо, — хрипло сказал он. — Пусть так и будет.

У нас не было времени для гроба. Мертензия раскопала на чердаках драпировки, тяжелую золотую парчу, и Розамунду тщательно в них обернули. С бесконечной нежностью Каспиан и Стокер двинулись, чтобы бережно положить ее в могилу. Каждый из нас взял горсть земли и бросил на мерцающую ткань, предлагая мирный проход молодой женщине, которая навсегда останется в саду на берегу моря.