Натали Доусон - Лавандовая спальня

Она бежала по коридору, хотелось бы сказать – неслась вперед, как стремительная ласточка, но, увы, это было совсем не так. Натужно, тяжело дыша, с каждым шагом сильнее понимая, что ее сил не хватит одновременно на бег и дыхание. Надо остановиться и передохнуть, сообразить, где она – она все время терялась в этом доме, тесном и неуютном, несмотря на множество комнат, чуланов, кладовок и узких извилистых коридоров. Она торопилась оказаться как можно дальше от той, самой тесной и неуютной комнаты, перестать слышать этот ужасный, хриплый голос, исказившийся до неузнаваемости. Именно поэтому она и задержалась, пытаясь понять – кто же это? А когда прижалась щекой к приоткрытой двери, увидела – и ужаснулась. Но еще сильнее, чем этот мерзкий хрип, подобный скрежету давно выдохшегося органа в заброшенной церкви, ее напугал раздавшийся вслед за хрипом звук и мучительный вздох. Так однажды ее пони наступил на оброненный кем-то недоеденный кусочек арбуза, и за чавкающим треском она различила разочарованный вздох двух уличных мальчишек, не успевших договориться, кто из них метнется на мостовую, прямо под копыта и колеса, чтобы схватить желанную добычу.

От этих звуков она и пыталась убежать, удивляясь, почему слышит их до сих пор, не понимая пока, что они не разносятся по дому сами по себе, а звучат у нее в ушах. Окончательно запыхавшись, она остановилась и тут же взвизгнула – прямо на нее смотрело привидение, растрепанное, с жутко округлившимися глазами, в трепыхавшемся на худеньком теле балахоне.

«Зеркало!» – поняла она спустя мгновение, когда испуганно дернулась в сторону, и призрак повторил движение за ней.

Теперь она знала, где находится – впереди в тусклом свете давно не чищенных настенных ламп была дверь в ее спальню. Она укроется там, заберется в постель и перестанет слышать эти звуки. Она заснет, а завтра все, что она видела, окажется неправдой. Ну, конечно же, неправдой. Ее собственной выдумкой.

Наутро именно так все и оказалось, не выдумкой даже, а ужасным сном, в котором хриплый голос твердил ей: «Ты ничего не видела, ничего не видела! Попробуй только сказать кому-нибудь, и я убью тебя, в самом деле убью!»

Конечно, она никому ничего не сказала ни в то утро, ни потом. Ведь она же ничего не видела.

Зеркало с грохотом разбилось, и Кэтрин резко вскинула руки, заслоняясь от неминуемых осколков, но вместо острых, резких уколов почувствовала тянущую боль в шее. Она дернулась и открыла глаза.

Пока девушка соображала, что задремала прямо за своей конторкой, устроив голову на скрещенных руках, от двери к ней прошагала темная фигура. Кэти повертела головой и прищурилась – кто бы это ни был, солнце, беспощадно бьющее в окна холла, светило незнакомцу в спину.

– А я-то подумала, что здесь пусто! – знакомый резкий голос тотчас развеял туман в голове Кэтрин, но не забрал с собой боль в шее, медленно поднимающуюся к затылку. – Надо же, ты, похоже, заснула, точь-в-точь как твой дядюшка! Господи, я не помню такой жары с того лета, когда Кром обмелел почти повсюду и старый Подрик Плам вместо рыбы вылавливал из реки ржавые кастрюли и прохудившиеся ботинки.

Бетси Харт шумно вздохнула и из последних сил подняла руки с квадратным свертком, завернутым в холщовую ткань. Осторожно положив сверток на конторку, она поморщилась и защелкала пальцами, разминая суставы.

– Говорил мне Джон, подожди, пока Дик вернется и сам отнесет груз в гостиницу, так ведь я не захотела ждать! Должно быть, вы с миссис Дримлейн уже выпили весь холодный оранжад и не подумали о старом друге, который нуждается в ободрении!

Кэтрин встала и теперь смотрела на Бет в ожидании, когда ей удастся вставить словечко. Но миссис Харт, похоже, еще не исчерпала весь поток своего негодования.

– Да что ты уставилась на меня, как будто я – графиня Сазерленд? Просыпайся, Кэтрин, убери это подальше, чтоб кто-нибудь из горничных не уронил, и принеси мне попить! Я едва не изжарилась на солнце, пока дотащила твои картины!

– Картины! – Кэти наконец сообразила, что завернуто в сероватую ткань. – Дик уже привез их?

– Могла бы и не спрашивать! – ворчанию Бет сегодня, похоже, не будет конца. – Так ты пойдешь за оранжадом?

Бетси решительно направилась к стоявшему в самом темном углу холла стулу и устроилась на нем, расправив складки легкого голубого платья.

Кэтрин осторожно подняла сверток и отнесла в кабинет дядюшки, находившийся прямо за ее конторкой, а затем не без труда выпросила у измученной кухарки полкувшина оранжада и два стакана, для себя и Бетси.

Увидев поднос, миссис Харт сменила гнев на милость и даже соизволила поставить рядом со своим стулом другой, так, чтобы и на него не падали солнечные лучи.

После нескольких жадных глотков Бет спросила:

– У тебя был такой потерянный вид, когда я тебя увидела. Ты что, и в самом деле заснула?

– Задремала, – виновато призналась Кэти, только теперь догадавшаяся, что ее разбудила Бетси, с грохотом захлопнувшая входную дверь. – Мне приснилось, как будто я стою перед зеркалом и изучаю отражение, чтобы нарисовать свой портрет, и в этот миг зеркало разбилось… Тетушка Мэриан скажет, что это плохое предзнаменование.

– Тебе совсем необязательно слушать миссис Лофтли. – Бетси еще отпила из стакана и с сожалением посмотрела на почти опустевший кувшин. – От неудобной позы у тебя затекла шея, вот и снится всякая ерунда. Твой отец, доктор, разве не говорил тебе, что нельзя спать сидя?

– Наверное, ты права, – рада была согласиться Кэтрин. – И все же я испугалась…

– После всего, что произошло в этой вашей гостинице, неудивительно, что ты принимаешь резкие звуки за угрозу, – пожала плечами Бет. – Я и сама рада бы о многом забыть, но пока не могу [1] Здесь и далее – отсылки к делу о загадочных убийствах юных девушек, описанных в книге Натали Доусон «Зал фей». – Прим. ред. .

Миссис Харт была замужем уже целых шесть недель, и Кэтрин при каждой встрече замечала, что скверный характер Бет мало-помалу смягчается. Должно быть, ворчливость отступает вместе с тягостными воспоминаниями, но, увы, никогда не исчезнет совсем.

– Тебе надо было послать мальчишку за лакеем, Эндрю бы живо принес картины, и тебе не нужно было выходить из своей прохладной гостиной. – Кэти решила сменить тему.

– Ты как будто не рада меня видеть! – вроде бы и шутя, но с чуть заметным раздражением ответила Бет.

Кэтрин закатила глаза, как будто Бетси сказала невероятную глупость, но решила не отвечать. Они с Бет не были подругами, а теперь, когда миссис Харт не могла работать в гостинице, Кэти приходилось проводить за стойкой куда больше времени, чем в предыдущие несколько месяцев. В особенно трудные минуты Кэтрин могла ворчать не хуже Бетси, сердясь и на тетку и дядюшку с их бесконечными поручениями и нежеланием нанять другую девушку на место Бет, и на беспокойных требовательных постояльцев, и на саму Бетси, два или три раза в неделю являвшуюся в «Охотников и свинью», чтобы пересказать свежие городские сплетни и ненадолго сменить Кэти за стойкой в холле.