Николай Свечин - Столица беглых

— Он самый.

— Так он у вас осел? Был какой-то скандал, с ним связанный, и его удалили из столицы. Но ведь это было давно, в тысяча девятисотом году!

— К нам прислали голубчика, — подтвердил Бойчевский. — И правил Николай Антонович в Иркутске до самого бунта девятьсот пятого года. Когда по всей России полицмейстеров стали стрелять, как собак, Никольский с перепугу заболел. Возложил свои обязанности на помощника, на Драгомирова. А тому вскоре засадили пулю в спину. Убийцу не нашли. Никольский вышел в отставку и исчез с глаз долой. Вот каково, Алексей Николаич, служить в Иркутске полицмейстером…

Питерец дипломатично сказал:

— Я до поездки в Сибирь почти три месяца провел в Одессе. С апреля по июнь. И тоже насмотрелся. Думаете, там легче служить?

— Конечно, легче, — хором произнесли иркутяне.

— Это можно проверить. Сколько у вас в городе в прошлом году было убийств? Полицмейстер должен помнить такие цифры на память.

— Я помню, — воскликнул Бойчевский. — Пятьдесят восемь.

Лыков ошарашенно молчал. Это было больше, чем в Одессе и Ростове-на-Дону, вместе взятых. Да еще оставалось на Киев. Как же он упустил такую статистику? В Петербурге мало обращали внимания на Восточную Сибирь. От столицы далеко, ну и черт с ними…

— Однако… Похоже, вы правы, а я просто самоуверенный турист. Что с другими преступлениями?

— Все по памяти не приведу, но самые тяжкие извольте: двести шесть грабежей, семнадцать поджогов, двадцать девять побегов из мест заключения.

Гран веско резюмировал:

— Вот так, Алексей Николаевич. А вы говорите — Одесса… Там рай земной в сравнении с нами.

— Э-хе-хе… — Лыков не знал, что ответить. А полицмейстер продолжил:

— Коренные сибиряки нас, приезжих, знаете как называют? Навозные. В смысле, что посторонних привезли и над ними в начальники поставили. А еще от слова «навоз», конечно. Сие тоже не облегчает исполнение обязанностей.

Коллежский советник расправил плечи, сел прямо и заявил:

— Господа! Вижу, что ваш город и впрямь тяжел для несения полицейской службы. Виноват, недооценил. И когда собирался к вам, не посмотрел в отчеты. Времени мало дал на сборы товарищ министра… Но поскольку задание от Курлова получено, надо выполнять. Петр Карлович! Давайте мы с Василием Адриановичем пойдем к нему в управление. Я по преимуществу его гость, а не ваш. От вас попрошу поддержки.

— Будет в полной мере.

— Генерал-губернатор сейчас в городе?

— Выехал в Сретенск. Да и не нужен он пока, без него обойдемся. Он такой, знаете… генерал от инфантерии. У Андрея Николаевича Селиванова дел невпроворот: командующий войсками Иркутского военного округа, наказной атаман Забайкальского военного округа, член совета военного министра… На управление губерниями времени уже не остается, да оно и к лучшему.

— То есть справимся своими силами? — бодро спросил Лыков.

— Надо будет — обратимся. А пока давайте сами. Губернию мы вам просветим, как лучами Рентгена. Исправникам я указания дам. За город отвечает полицмейстер, он в вашем распоряжении. Ишь, номера для беглых… А что, если вы правы и они действительно существуют? Как думаешь, Василий Адрианович?

Бойчевский насупился:

— Теоретически почему бы нет? Услуга нужная. Политические партии должны за нее хорошо платить. Им же требуется своих людей из Сибири вытаскивать. С политиками вполне вероятно. С уголовными вот не знаю — там каждый сам за себя. И потом, откуда у них на это средства?

— Сбежали же три варшавьяка, — напомнил командированный.

— Паны — люди серьезные, — признал полицмейстер. — А в Иркутске польское присутствие еще с прошлого века очень сильно. Сколько их сюда сослали за бунты. Кто осел, завсегда своему поможет.

— Дашнаки готовы платить, они ребята денежные, — Лыков стал загибать пальцы. — Контрабандисты, фальшивомонетчики, конокрады, мошенники. У крупных уголовных атаманов, у кого остались помощники на воле, тоже будет спрос на такую услугу. Чтобы бежать и не попасться.

Гран хмыкнул:

— Вот и нашли общий язык. Сначала мы убедили вас, что Иркутск — город особенный. Тяжелый, опасный. А теперь вы доказали нам, Алексей Николаевич, что и ваша догадка имеет право на жизнь. Я сначала подумал: под меня копаете, высасываете из пальца эту «организацию». Извините, был грубоват… Ну, за дело! В случае чего обращайтесь в любое время дня и ночи.

— А почему все-таки Иркутск называют столицей беглых? Не просто же так?

— Потому, Алексей Николаевич, — ответил за губернатора полицмейстер, — что таково наше местоположение. Пять каторжных тюрем у соседей, в Забайкальской области. Огромный Александровский централ в нашей губернии. Ссыльные, можно сказать, под каждым кустом. Плюс каторжники строят две железные и одну колесную дороги. И все, кто бежит из перечисленных мною мест, стремятся попасть в Иркутск. А суньтесь в леса? Там толпы шляются, прямо как в Родительскую субботу на кладбищах. Летучки из котельников насчитывают каждая по десять-двадцать человек…

— Котельников?

— Да, беглых, которые носят на себе котлы для варки пищи. Лето, тепло, вот они и развлекаются, воруют да попрошайничают. К зиме придут сдаваться в полицию. Иных местные убьют с досады и закопают. А мы по весне насчитаем этих «подснежников» чуть не сотню.

— Осенью хуже всего, — подхватил Гран. — Закрываются работы: и рыбные промыслы, и золотодобыча, и дорожное строительство. Армия оборванцев приходит в город. Что им делать до апреля? Есть-то надо. Вот и начинается кошмар для обывателей…

Командированный выразил сочувствие начальнику губернии и откланялся. Полицейские вышли из кабинета чуть ли не в обнимку. В приемной их дожидался Аулин.

— Поехали все ко мне, будем сочинять план, — предложил Василий Адрианович.

— Что за план? — навострил уши начальник сыскного отделения.

— Сейчас узнаете. Господин Лыков приехал не столько нас ревизовать, как следовало из телеграммы Курлова. Он будет искать в губернии номера для беглых.

И полицмейстер изложил главному сыщику суть лыковской командировки: сжато и точно.

Аулин сразу схватил суть и поддержал питерца:

— Мы также полагали, что где-то эта сволочь отсиживается. Уж больно ловко иные прячутся. Нет их и нет. Все прошерстим, паспортный режим самый злой, каждую ночь притоны трясем — и бесполезно. А позабудем, отвлечемся — они всплывают. Есть у беглецов нора, есть!

— Мой попутчик по Енисею, начальник кордона, назвал эту нору еще изящнее: санатория.

— Тоже подходит, — согласились иркутяне. — Вот только где ее искать?

Троица приехала в городское полицейское управление на Луговой улице и расположилась в начальственном кабинете. Бойчевский потребовал чаю с баранками. Когда служитель принес чай и закрыл за собой дверь, Алексей Николаевич подробно рассказал коллегам о случае в Туруханске. Три опасных бандита сбежали при помощи мелкого канцеляриста. Но тот, при всей своей ничтожности, оказался весьма полезен. А переписывался негодяй с неким Самсоном Родонаем. Что о нем известно иркутской полиции?