Николай Свечин - Столица беглых

Ротмистр откинулся на спинку стула и улыбнулся:

— Ну что, Алексей Николаевич, перегрузил я вас нашими уголовными?

— Есть маленько, — признал сыщик. — Скоро из ушей польется. Надо поразмыслить, выстроить вашу информацию в понятую мне схему.

— Ну-ну… Я к чему веду? Николай Соломонович Ононашвили — сильный противник. Мне он не по зубам. Думаю, что и вам тоже.

— Это как поглядеть.

— С какого конца ни гляди, все равно рукой его не ухватить. А вот прижать — давно пора. Вам поручено найти и разорить номера для беглых. Повторюсь: без Нико такое дело в Иркутской губернии поставить невозможно. Так что мимо него вам не пройти. А биться с ним весьма небезопасно. И рассказал я вам об Ононашвили с той целью, чтобы вы поняли: у него есть противники. Которые могут стать вашими союзниками.

— Это кто? — сыщик опять взялся за карандаш. — В таком сложном дознании любая помощь полезна.

— Первый так и называется — «союзник». В том смысле, что он председатель иркутского отделения «Союза русского народа». Зовут Петухин-Кошелев.

— Предлагаете с черносотенцами сдружиться?

— Почему бы нет? Вам какая разница? Тот погром в пятом году, когда перебили в Глазкове всех кавказцев, направлял именно Петухин. Он давно зуб точит на туземцев и борется, как может, с их засильем. Ну, сообщить адресочек?

— Давайте, — согласился коллежский советник. — Тут не до чистоплюйства.

— Вот-вот. Дядя вам и с агентурой поможет, у него свои люди повсюду. Сам Петухин держит пимокатное заведение на Старо-Сенной площади. У него с Соломонычем личные счеты с той поры. Удивляюсь, как он по улицам ходить не боится. Нико очень злопамятный.

Лыков записал адрес и хотел уже убрать книжку, но жандарм его остановил:

— Второй союзник еще хлеще. Это некий Бакрадзе. Грузин и бывший подручный Нико. Первостатейный бандит. Интересно?

— Бывший подручный? Интересно. Там обида?

— Еще какая, — сообщил Самохвалов с довольным видом. — Георгий Бакрадзе был из числа любимцев Ононашвили. Но между ними вышел личный конфликт. Поссорились два джигита. Не знаю уж, на какой почве, но теперь там лютая ненависть. Нико публично избил бывшего подручного, сильно избил. И унизил. Потом распустил слух, что Бакрадзе — доносчик. Прочие грузины от него отвернулись, но не все. Прежде тот был порядочный налетчик, кровь лил как воду. И некоторые усомнились. Теперь конфликт повис в воздухе. Ни одна из сторон не предпринимает никаких действий. Но взаимная неприязнь никуда не делась. Предлагаю вам ее использовать.

— А вы сами почему не попытались?

— Георгий не пошел со мной на контакт. Увы. Видимо, он еще не готов к прямой измене. У вас же руки развязаны: начальство далеко. Придумайте ему какой-нибудь фантик, в который он завернет свое предательство.

— Попробую, — согласился сыщик. — Ну, у вас все? Можно по домам?

— Можно. Для первого раза хватит, а так — обращайтесь! Хе-хе… Франчук вас проводит, а я еще посижу: у меня через полчаса следующая встреча.

Алексей Николаевич простился с очень информированным жандармом и поехал на Шестую Солдатскую. Надзиратель всю дорогу молчал и, только прощаясь, напомнил:

— Вы уж осторожнее там насчет источников.

Лыков вышел из экипажа, стукнул в калитку. Тут же ее распахнули изнутри. Иванов посторонился, пропуская припозднившегося жильца:

— Извольте, ваше высокоблагородие.

Сыщик обернулся через плечо и увидел на углу фигуру.

— Это кто там маячит?

— С десяти часов стоит, будто на карауле, — ответил дворник.

— Черкес?

— Он самый.

Лыков развернулся и решительным шагом направился к туземцу. Тот не сдвинулся с места.

— Ты чего тут торчишь, паскудник?

— Хочу и стою. Ты что, купил весь тротуар?

Питерец развернул наблюдателя и дал сильного пинка. Кавказец вскочил с руганью, полез было в карман, но не решился.

— Еще раз тут увижу — буду твоей башкой гвозди забивать. Брысь отсюда!

Расправившись с уголовным, Алексей Николаевич вернулся.

— Стану их отучать, — сообщил он свои намерения дворнику.

— Может, и нам тоже гонять?

— Нет, вам нельзя. Они подадут жалобу мировому, и вас засудят.

— А вас?

Лыков удивился:

— Какой дурак станет судиться с полковником полиции? Мне можно. А вы просто держите ушки на макушке. Они могут и средь бела дня полезть.

— Мы бдим, — уверил сыщика Иванов. — Кто-то один всегда на месте и при оружии.

Было два часа ночи, и питерец не стал тревожить Ядвигу Андреевну, ушел спать в свою комнату.

Утром он явился в городское полицейское управление и первым делом отбил клерную телеграмму [26] Клерная телеграмма — зашифрованная. Азвестопуло. В ней он срочно вызывал помощника в Иркутск. Сергей должен был проникнуть в город тайно, под видом беглого. Легенда для такой роли была заготовлена еще в Петербурге: титулярный советник подделывался под одесского контрабандиста, бежавшего из Александровского централа.

С телеграфа питерец направился к Аулину.

— Бернард Яковлевич, а кто такой Бакрадзе?

— Георгий? Бандит. А что?

— Он арестовывался?

— Нет пока. Улик против него не сыскать, показаний никто не дает.

— То есть головорез спокойно ходит по улицам Иркутска, не прячась.

— А что я могу сделать? — раздраженно стал оправдываться начальник сыскного отделения. — Арестовать? На каком основании? Выслать из города? Тоже нужен повод. Следователь не выпишет распоряжение просто так.

— У вас столько народа сидит в тюрьме месяцами безо всяких формальностей, — напомнил Лыков. — Ну хоть бы припугнули наглеца: ходи да оглядывайся!

— Прокурорский надзор не даст, Алексей Николаевич. И потом — отчего вы заинтересовались этой личностью? Таких полсотни; чем он лучше других?

Лыков понизил голос:

— Я слышал, он в ссоре с Ононашвили. Правду говорят?

— Правду, — собеседник тоже перешел на шепот. — А… Вон вы что задумали… Хотите его завербовать?

— Хочу. Он же изнутри знает всю хевру Николая Соломоныча. Многое может рассказать.

— Мысль правильная. Я сам над ней думал, но отказался.

— Почему, Бернард Яковлевич?

— Да моих силенок на такое не хватит. Бакрадзе — крупная птица, он много лет был у Нико штатным палачом. Такое знает о бывшем хозяине, что хватит на смертный приговор. Сам весь в крови. Он потребует гарантий не от скромного начальника отделения в четырнадцатом классе, а как минимум от губернатора. Или даже выше.

— И что? Вы начните, а наверху вас поддержат.

— Вы так думаете? — Аулин даже вскочил со стула. — А по мне, будет ровно наоборот. Выкинут меня со службы за такие инициативы. А Жорке голову отрежут.

— Но как бандиты узнают?