Элеанор Каттон - Светила

– Как она? – спросил Девлин.

– Пьет успокоительное, – рассказал Фрост. – За ней, кажется, приглядывают доктор Гиллис и мистер Притчард; ее отвели обратно в «Удачу путника», и с тех пор я ее не видел. – Он вновь обернулся к Стейнзу и разложил лист бумаги на столе. – Я вкратце перечислю расходы, можно?

– Да.

– Поскольку вас признали виновным, все судебные издержки ложатся на вас, в том числе и оплата услуг мистера Другана за последние месяцы, а также комиссионное вознаграждение мистеру Нильссену, с тех пор вложенное в постройку тюрьмы Сивью, – как вы помните, судья вынес решение, что благотворительное пожертвование отзыву не подлежит. В общем и целом все это составляет чуть больше пяти сотен фунтов.

– Сокращаем вдвое и еще вдвое, – вздохнул Стейнз.

– Да, боюсь, с судебными издержками всегда так. Но дальше – больше. Многие старатели предъявили вам иск о возмещении ущерба, как с каньерских приисков, так и из Хокитикского ущелья. Точную сумму пока назвать не могу, но, боюсь, счет пойдет на десятки фунтов, а может, и на сотни.

– Это все?

– Что до официальных расходов – да, – отозвался Фрост. – Но есть несколько вопросов, которые мне хотелось бы обсудить неофициально. У нас есть время?

– У нас есть время? – обратился Стейнз к Девлину.

– Сколько-то есть, пока повозка не приехала, – отозвался Девлин.

– Я буду краток, – пообещал Фрост. – Как вы, возможно, знаете, золото, извлеченное из Анниного оранжевого платья, до сих пор хранится под кроватью в доме мистера Гаскуана. Анна должна мистеру Мэннерингу что-то около ста двадцати фунтов, и она думала расчесться с ним из этого запаса. Однако мне пришло в голову, что, возможно, вы захотите взять на себя ее долг мистеру Мэннерингу и распорядитесь, чтобы мистеру Мэннерингу заплатили из вашей доли клада, по отдельной статье расходов. Понимаете, так у Анны будет на что жить, пока вы в тюрьме.

– Отлично, – согласился Стейнз. – Да, так и сделайте. Все как вы сказали.

Фрост черкнул себе пометку.

– Второй вопрос, – промолвил он, – это премия мистеру Цю. Понимаете, нам надо поддержать видимость, будто золото добыто на «Авроре», а ведь тому, кто напал на золотую жилу, положена награда.

– Конечно, – согласился Стейнз. – Премия так премия.

– Мне дали понять, что по истечении своего контракта с компанией мистер Цю желает возвратиться в Китай; более того, он желает возвратиться, имея на руках ровно семьсот шестьдесят восемь шиллингов. По словам мистера Мэннеринга, тот давно задался целью скопить именно такую сумму. Я полагаю, эта цифра исполнена в его глазах какого-то духовного или глубоко личного смысла.

В любое другое время Эмери Стейнза изрядно позабавил бы этакий курьез. Но сейчас он даже не улыбнулся. Вместо него отозвался Девлин:

– Семьсот шестьдесят восемь шиллингов?

– Да, – подтвердил Фрост.

– Вы подумайте, какая дотошность, – промолвил Девлин. – А что это за символ такой, вы не знаете?

– Боюсь, что не знаю, – покачал головой Фрост. – Но да будет мне позволено предположить, – он вновь повернулся к Стейнзу, – что вашей премиальной выплаты, наверное, должно бы хватить на то, чтобы мистер Цю смог наконец осуществить свою мечту.

– А в фунтах это сколько будет?

– Тридцать восемь фунтов восемь шиллингов, – не задержался с ответом Фрост. – Приблизительно один процент от четырех тысяч, а один процент – разумное вознаграждение для золотых приисков, тем более что мистер Цю – китаец. В качестве жеста доброй воли вы также, вероятно, захотите рассмотреть возможность освободить его от обязательств по контракту и поспособствовать его возвращению домой.

Стейнз покачал головой:

– А ведь я о нем вообще не подумал.

– О ком? – не понял Фрост.

– О мистере Цю, – объяснил Стейнз. – Просто-напросто о нем и не вспомнил.

– Что ж, нынче днем он сделал нам всем большое одолжение, сохранив нашу тайну, а теперь у нас есть возможность оказать ему ответную услугу. Я уже переговорил с мистером Мэннерингом. Он согласен на досрочное расторжение контракта мистера Цю и по моей просьбе назначил сумму компенсации. Если вы заплатите мистеру Цю премию в шестьдесят четыре фунта, это покроет все расходы.

Стейнз потерся щекой о плечо и вздохнул.

– Хорошо, идет, – согласился он.

– И вот еще третий финансовый вопрос. – Фрост негромко откашлялся. – Когда мы впервые… э-э-э… обнаружили золото, еще в январе, мистер Клинч вручил мне тридцать фунтов в подарок. Боюсь, я их потратил, и у меня нет средств выплатить ни пенни. Не мог бы я воззвать к вашему великодушию и попросить внести эти тридцать фунтов в статью «банковские расходы»? – сбивчиво проговорил он и тут же добавил: – В качестве ссуды, разумеется; к моменту вашего освобождения я возмещу вам эту сумму.

– Повозка приехала, – сообщил Девлин, поднимаясь.

– Хорошо, конечно, – обернулся Стейнз к Фросту. – Заплатите, как вы сказали. Это все не важно.

Фрост облегченно выдохнул:

– Спасибо вам большое, мистер Стейнз.

Девлин вывел Стейнза из камеры; Фрост проводил их взглядом. Когда те миновали дверной проем, Фрост крикнул им вслед:

– Завтра пришлю вам постатейную расписку – с утра, первым делом!

Колокол церкви прозвонил семь часов, когда Уолтер Мади упаковал последний из своих выходных костюмов в сундук, захлопнул крышку и задвинул запор. Поднялся, проверил, в порядке ли ширинка желтых молескиновых брюк, потуже подтянул пояс, поправил на шее красный платок и, наконец, взялся за пальто – простое, шерстяное, длиной почти до колен, и шляпу – тяжелую, с мягкой тульей и широкими навощенными полями. Надел и то и другое, перебросил на спину скатку и вышел из номера, вытащив из замка ключ.

На время его отсутствия сундуку предстояло переехать на склад Кларка по набережной Гибсона; туда же станут пересылать личную корреспонденцию, буде таковая случится. На оплату этого перемещения Мади оставил на стойке регистрации «Короны», вместе с ключом, три серебряных шиллинга. Четвертый шиллинг он вложил в руку гостиничной горничной, сжал в ладонях ее желтую ручку и тепло поблагодарил за все ее услуги и гостеприимство в течение трех последних месяцев. Выйдя из «Короны», он свернул на узкую тропку, уводящую к взморью, и зашагал прямо на север: содержимое скатки звякало у него за спиной, а свернутая палатка хлопала сзади по ногам при каждом шаге.

Не отошел он от Хокитики и на две мили, когда заметил, что шагах в десяти позади него бредет человек, одетый сходным образом, как принято среди старателей. Мади обернулся через плечо, и оба кивнули друг другу.

– Привет, – поздоровался незнакомец. – Ты на север?

– Точно.

– На побережье небось? К Чарльстону?