Деанна Рэйборн - Зловещее проклятье

Я ожидала, что моя напыщенная речь вызовет улыбку, но в ответ он даже не сдвинулся с места.

Через мгновение он кивнул. — Я полагаю, ты права. Ты хочешь посоветоваться с Морнадеем?

— Он наш лучший вариант для получения информации, — мягко сказала я. — Он симпатизирует мне.

— Он ненавидит меня, — возразил Стокер. — Этого может быть достаточно, чтобы остановить его.

— Я думаю, ты недооцениваешь мое обаяние.

Мы отправились в Скотланд-Ярд, и нас быстро отвели в кабинет сэра Хьюго, где нас принял инспектор Морнадей, озорной парень с красивыми руками и веселыми карими глазами.

— Всегда приятно видеть вас, мисс Спидвелл, и это правда. Хотел бы я сказать то же самое о вашем любимом волке, — сказал он, глядя на Стокера.

— Стокер, перестань маячить. Ты беспокоишь Морнадея.

Морнадей и я обменялись улыбками, когда Стокер издал приглушенное рычание. Он и Морнадей часто выявляли худшее друг в друге, но инспектор явно был в приподнятом настроении, чтобы устрашиться запугиванием Стокера. То, что его хорошее настроение связано с отсутствием сэра Хьюго, было слишком очевидно. Он бездельничал за столом своего начальника, положив на стол ноги в сапогах, руки закинуты за голову. Он вскочил на ноги после нашего прибытия, но я махнула, чтобы он сел. Он слишком наслаждался, чтобы я позволяла хорошим манерам нарушить его удовольствие.

— Чем могу вам услужить, моя славная мисс Спидвелл? — спросил он, взмахнув бровями. Брови Морнадэя были подарком природы, хорошей формы и более выразительные, чем остальные его черты вместе взятые. Он использовал их с большим эффектом, передавая интерес, любопытство, скептицизм и доверие с равным мастерством. Со мной он часто использовал их, чтобы показать страстный флирт. Насколько он был искренен, я еще не поняла, но этот вопрос не заставлял меня бодрствовать ночью.

— Мы пришли обсудить исчезновение Джона де Моргана, — быстро ответила я.

Он покачал головой. — Боюсь, ваше время неудачно. Его Старшинство дома с противным катаром, — сказал он нам с чувством удовлетворения.

Я сопротивлялась желанию взглянуть на Стокера. Мы согласились продолжить с Морнадеем, как будто мы не знали о недомогании сэра Хьюго. Ничто не нравилось Морнадею больше, чем ощущение, что он знает нечто, неизвестное другим людям, и это казалось безобидным способом завоевать его расположение.

— Какой вы бесчувствененный, — заметила я. — Сэр Хьюго, несмотря на все свои недостатки, человек хороших принципов и ваш наставник. Я удивлена тем, что вы радуетесь его нездоровью. — Я посмотрела на него репрессивным взглядом, и он приложил руку к своему сердцу.

— Радуюсь! Ничто не может быть дальше от истины, — сказал он, но его губы дернулись.

Стокер выбрал этот момент, чтобы опуститься на один из маленьких стульев, которые сэр Хьюго держал для посетителей. Письменный стол был изящным предметом в стиле регентства, и соответствующие стилю стулья были созданы для элегантности, а не сиденья. Только после третьего или четвертого допроса я поняла, что они также были выбраны для максимального дискомфорта, без сомнения, чтобы побудить его посетителей быть краткими, а их ответы правдивыми.

Стул издал стон протеста против значительного веса Стокера, и Морнадей бросил на него взволнованный взгляд. — Осторожней, старина. Я не хотел бы объяснять сэру Хьюго, как его кресло превратилось в кучу обломков.

— Потому что вы не должны здесь находиться, — рискнул предположить Стокер.

Морнадей выглядел смущенным. — Ну, это спорный вопрос. Сэр Хьюго попросил меня вести дела как обычно.

— С вашими ботинками на столе и потягивая его лучший односолодовый напиток? — сладко спросила я.

Не говоря ни слова, Морнадей налил мне немного виски, и, немного подумав, подвинув бутылку и стакан к Стокеру. — За ваше молчание, — сказал он тонко. — Теперь, что вы хотите?

— У нас есть вопросы об экспедиции Тивертона. Об исчезновении Джона де Моргана, фотографа экспедиции, в частности,.

— Вора экспедиции, вы имеете в виду, — поправил он.

Я наклонила голову, а Стокер ничего не сказал, потягивая виски из своего стакана.

Морнадей задумчиво потер подбородок. Как и Стокер, он брил волосы на лице. Во время нашего первого расследования Стокер сбрил бороду и продолжал ее сбривать по привычке. Я подозревала, что Морнадей тщательно брился, чтобы выставить напоказ довольно очаровательную ямочку на подбородке.

— Обычно расследование не подпадает под эгиду Особого Отдела, — начал Морнадей, подражая помпезному тону сэра Хьюго. — Но в этом случае положение сэра Лестера Тивертона, а также другие соображения означают, что отчеты были переданы в этот офис.

— Какие другие соображения? — быстро спросила я.

Он резко покачал головой. — Этого я не могу сказать.

Я подавила вздох. — Отлично. Что говорится в ваших отчетах?

Он приподнял голову, вспоминая. — Почти ничего. Экспедиция Тивертона наслаждалась своим самым успешным сезоном в Египте, откопав могилу ранее неизвестной принцессы Восемнадцатой Династии. К сожалению, их постигла болезнь и несчастный случай, а также смерть директора экспедиции г-на Джонаса Фаулера. Смерть Фаулера не была неожиданной. У него было всем известное заболевание сердца. Но время его кончины только добавило сенсационных историй, и начали распространяться слухи о проклятии, наложенном на экспедицию беспокойным духом потревоженной принцессы.

— Полная чушь, — лаконично сказал Стокер.

Морнадей пожал плечами. — Я просто повторяю то, что говорится в отчетах. Как только подозрение в проклятии укоренилось, каждый инцидент или несчастный случай, даже самый обыденный, приписывали его пагубному влиянию. Последней жертвой стал Джон де Морган, который внезапно заболел и бросил раскопки со своей женой Кэролайн. В то же самое время, когда де Морган уехал, бесценная диадема, принадлежавшая принцессе, пропала без вести.

— И вы уверены, что де Морган взял ee? — спросил Стокер.

Морнадей пожал плечами. — Какой еще вывод?

— Тогда как насчет его исчезновения? — спросила я.

— Я могу дать вам дюжину причин, но наиболее вероятное объяснение имеет отношение к его жене. По слухам, их отношения были бурными, демонстративно любовными в хорошие времена, громко разрушительными в менее хорошие времена.

— Значит, вы полагаете, что он взял диадему для финансирования своего побега от брака? — предоставила я.

— Его брак, работа, которой ему не подходила, Англия — выбирайте. Де Морган потерпел неудачу в большинстве своих предприятий. У него нет собственного капитала, и он зависит от щедрости других. Наконец, для него это был шанс стать себе хозяином и избавиться от жены, которая, по некоторым сведениям, могла стать жерновом.