Елена Арсеньева - Компромат на кардинала

– Чайку, кофейку? – приветливо спросил Мисюк.

– Наверное, лучше чай. Кофе вредно для сердца.

– Ишь ты! – озадачился Мисюк. – У тебя с сердцем проблемы, что ли?

– Пока нет, но я так, на будущее.

– Молодец, если о будущем думаешь. – Мисюк двинулся было на кухню, но притормозил: – А может, джинчику хорошего с тоником? Поверь ты мне, отличный джинчик. Ты такого точно не пил, это «Бомбей сапфир». – И вытащил из маленького сервантика красивую бутылку, жидкость в которой была ярко-голубого цвета.

– Эх-аяй, – сказал Сергей. Такой диковины он и впрямь никогда не видывал. «Гордон» пробовать приходилось, и «Бифитер» тоже, а это…

Голубой джин, надо же. По какому-то непонятному сцеплению ассоциаций вспомнилась песенка про голубую луну, и Сергей невольно передернулся. Почему-то пить голубой джин резко расхотелось, однако Мисюк уже достал из шкафа два толстостенных стакана, налил до половины джин, занес над одним стаканом бутылку с тоником:

– Разбавить? А то я предпочитаю в чистом виде.

– В чистом? – Сергей испугался. – Да ведь там 47 градусов!

– Это не для слабонервных, – согласился Мисюк. – Но у меня голова крепкая, да и привык. А тебе советую на первый раз попробовать с тоником.

Да он и с тоником был крепкий, гад «Сапфир». Как только Мисюк глушит эту голубизну без разбавки?

– Вам что показать? – отпив полстакана и принимая деловой вид, спросил Сергей.

– Погоди, погоди, – добродушно махнул рукой Мисюк. – Передохни маленько, выпей еще. Ты там запрыгался сегодня, я видел. Посиди, поговори со мной. Вот ваши бальные танцы… почему ты ими занимаешься? Как это вообще получилось?

– Случайно. Помню, одна знакомая девочка с нашего двора ходила в школу к Майе Андреевне, партнера у нее не было, и спросила: «Сережка, хочешь со мной танцевать?» А она мне нравилась, я и согласился. И так мне показалось в студии классно! Я и остался на всю жизнь.

– Сколько тебе тогда было?

– Десять лет.

– Дитя малое! И тебе уже тогда нравились девочки?

– По-моему, даже еще раньше, – усмехнулся Сергей.

– И что, до сих пор?

– Ну да.

– Только девочки? Или…

– Нет, почему? Взрослые женщины мне тоже нравятся. Лишь бы темненькие были, блондинки как-то не очень. А впрочем, всякие нравятся.

– Да-а? – со странным выражением протянул Мисюк. – А рыжие, как твоя преподавательница? У тебя с этой, как ее, Майей Андреевной, что-нибудь есть?

Сергей поперхнулся:

– Да вы что?

– А почему бы и нет? Вы так танцевали… я решил, ты к ней неравнодушен. Может, даже любишь ее.

– Конечно, люблю! Как же ее не любить? Она из меня классного танцора сделала. И она меня очень любит, я знаю. Потом она же безумно красивая, вся как выточенная. С ней очень приятно танцевать.

– А секс?

Сергей хмыкнул:

– Что, девчонок мало?

– Да уж, тебе, наверное, проходу не дают.

Не давали, это факт. Но Сергей ничего не имел против, совсем наоборот. Вот без этого было бы худо. А пока девочки смотрят на него влажными от нежности глазами, жить можно!

Но ответил он сдержанно:

– Всегда кто-нибудь найдется.

Он допил джин, и Мисюк налил еще. Сергей хотел сказать, что, наверное, хватит, уже начала немножко кружиться голова, но хозяин его опередил.

– У тебя девушка есть?

Сергей терпеть не мог такие разговоры. Еще спросит, кто она. Женщины доверяются мужчинам не для того, чтобы те чесали потом языками.

– Вы про танго что-то хотели спросить? – он неловко сменил тему. – А то уже поздно, наверное, у вас же репетиция завтра утром.

– Давай, покажи мне танго, мужской вариант, – деловито кивнул Мисюк, оставляя свой стакан и берясь за блокнот и ручку. Протянул пульт к проигрывателю: – Такая музыка подойдет?

Это были «Брызги шампанского» – отличная, темповая мелодия. В комнате было практически пусто, места, где развернуться, много. Сергей станцевал одну вариацию – иногда выдавал ее на показушках в «Рэмбо» и во всяких других заведениях, шло на «ура». Правда, он привык к другой мелодии, но сейчас добавил кое-что, немножко на ходу изменил, чтобы приноровиться к «Брызгам». Мисюк смотрел восторженными глазами, порою черкал в блокноте.

– Великолепно. Зажигает, – сказал он, когда Сергей закончил вариацию, и протянул ему стакан. – До чего жалко, что теперь уже ничего такого на вечерах не танцуют.

– Да, конечно, в народе бальные танцы вымирают. – В горле пересохло, Сергей с охотой выпил. – Рисунок сложный, многосоставный, а помещения, как правило, тесные, народу туда набивается много. Ну и упрощается танец, сводится к перетаптыванию на месте.

– Тебя, наверное, коробит, когда ты видишь всякие массовые попрыгушки?

– Да почему? Я читал, раньше танцы тоже были такие, массово-примитивные. Это же был ритуал для общения с космосом, камлания перед охотой, заклинания богов там, что ли. В каком-то племени, у гвианских индейцев, кажется, желающий стать колдуном проходил такое испытание: выдерживал пост и нещадное самобичевание, а потом плясал до обморока. Когда много народу танцует, какая-то энергия выделяется, очень мощная. Ритуальные танцы – хоровод, коло, сиртаки – они были задуманы для того, чтобы сделать людей сильнее, разделить между ними эту силу. В танце упорядочивается дыхание, а это значит, что укрепляется тело. Настроение улучшается…

– Есть миф о том, что мир был создан, вернее, рожден Шивой во время космического танца, – сказал Мисюк.

Мифов Сергей никаких не знал, но про Шиву что-то слышал. Танцующий Шива – это такая индийская бронзовая статуэтка. У парня несколько рук, стоит на одной ноге – кажется, он и в самом деле танцует. Здорово придумано: во время танца рожден мир… То-то Сергею кажется, что он создает какие-то картины, когда танцует, и впрямь будто миры рождает! – А ты не можешь добавить в танго побольше эротики? – озабоченно спросил Мисюк.

Сергей выбрался из кресла, чувствуя, что ноги слегка подкашиваются. Но все это только до тех пор, пока не надо танцевать, в танце-то он мгновенно собирается и чувствует себя как надо. Это и называется – умные ноги!

Эротики, значит, вы хотите?.. Да запросто! Выдал несколько восьмерок бедрами, потом рывков в стороны, вперед, назад – Мисюк так и ахнул:

– Ну, ты силен, красавец мой! Эх, прямо вижу, как ты можешь спектакль украсить! Но фоном тебя выпускать нельзя – все внимание на себя отвлечешь. Тебе свою сцену надо, свою собственную! Такому бриллианту нужна достойная оправа. Могу представить твой сольный танцевальный театр, такой лом будет, чтобы только посмотреть, как ты бедром… ого-огошеньки! Ладно, это дело будущего. Так сможешь завтра утром на репетицию опять прийти? К десяти. Меня как раз телевидение будет снимать для какой-то программы новостей, я вообще-то не люблю давать интервью до премьеры, но тут, говорят, слухи пошли насчет спектакля, будто там голые бабы будут по сцене бегать, все такое… Зрительская масса требует объяснений. Хотя они что, не знают, что мы ставим? Это же Булгаков, не Чехов какой-нибудь.