Михаил Владиславин - Союз бородатых [СИ]

— Товарищи, сейчас будет говорить человек, который и привел нас всех сюда, в этот тревожный час у него есть слово к вам, — говорил неказистый худощавый человек, невысокого роста, примерно средних лет, одетый в фуфайку, теплые краги нелицеприятного вида фуражку и был обут в толстые валенки. Он обращался к собравшейся перед ним большой группе людей, размахивая при этом» наганом». Собравшиеся явно были чем-то не довольны. Громкими возгласами одобрения приветствовала толпа сказанные человеком слова. В толпе слышались и возгласы не терпения, все очень хотели видеть этого человека, с минуты на минуты должен объявиться.

И вот, по группе людей пробежала волна довольных возгласов и всеобщего ликования. На постамент из огромных бочек, вокруг которого и стояли люди, взобрался высокий худощавый человек, элегантно одетый. Голову его венчала небольшая шляпа-котелок, в правом глазу его была зажата контактная линза, из-за чего выражение его лица получалось грозным и пугающим. Небольшие тонкие усики, на французский манер, выдавали в нем яркого представителя новой ветви русской буржуазии.

— Товарищи, — заговорил он. — Сегодня, в это трудное время, когда наши с вами братья гибнут, сражаясь с японцами, а правящая верхушка, во главе с царем грабит весь народ, мы не можем спокойно смотреть на все это! Мы должны идти и показать этим сатрапам, чего стоит настоящий русский рабочий человек, любящий свою отчизну!!!

Толпа ответила громом одобрительных криков и возгласов. А холеный усач тем временем продолжил.

— И мы, непременно пойдем, и покажем им чего, стоит русский пролетариат!!! — немного покраснев от натуги, заливаясь слюнями, вещал он. — Вперед товарищи! Вперед за вашим командиром!!!

Толпа вместе с человеком, объявившим появление оратора, который оказался их командиром, подогреваемая водкой и выстрелами в воздух, направилась с яростными криками, двигаясь от Университетской набережной, где они сейчас слушали напутственные речи, через мост к Дворцовой площади, где уже была устроена баррикада, а оттуда собираясь выйти на Невский проспект и громя все, что попадется под руку атаковать государственные учреждения.

Оставшись в полном одиночестве, идейный вдохновитель попытки восстания, которые были не редки в декабре 1904 года, Алексей Алексеевич Трымский, несколько минут смотрел в след толпе. Потом, как бы выйдя из оцепенения, и оглядевшись по сторонам, он быстро, но не очень красиво слез с поставленных друг на друга бочек, которыми только что пользовался, как постаментом для вещания. Оказавшись на земле, он что есть силы, скользя на льду, побежал в обратную от революционной толпы сторону. Жандармов и городовых он не опасался, так как в этот день они все были в стороне Невского проспекта, у Зимнего и у других властных структур, яростно пытаясь подавить очаги народного восстания и защищая от народного гнева органы государственной власти и прочие государственный учреждения.

Да и погода располагала его передвижениям — с самого утра в городе бушевали снежные бури. Пробежав без остановки два квартала, дважды чуть не упав, скользя на льду, который было почти невозможно разглядеть под толстым слоем снега, Алексей Алексеевич остановился перед домом номер тридцать один по Днепропетровскому переулку. Еще раз оглядевшись по сторонам, он торопливо вошел в подъезд этого дома.

Поднявшись по лестнице на второй этаж здания и остановившись перед дверью в квартиру номер двадцать пять, он, достав из кармана своего элегантного черного кашемирового пальто небольшой, простоватого вида ключ, вставил его в замочную дверную скважину. Раздался характерный щелчок, и дверь отварилась.

Трымский попал в небольшую двухкомнатную квартиру, в которой почти отсутствовала мебель, кроме большого вытяжного шкафа, тумбочки, кушетки и пары картин на стенах. В квартире, к величайшему удовольствию Трымского, никого не оказалось. Стремглав пробежав, не снимая туфли, в одну из комнат, где стояла тумбочка и кушетка, он обратил все свое внимание на тумбочку. Открыв ее деревянные дверки, перед ним предстали другие дверки, на этот раз железные и с небольшим колесиком в центре, около которого был начертан белой краской, циферблат. Алексей Трымский медленно покрутил колесико влево — от нулевой отметки до ста двадцати градусов. Потом, также медленно — вправо, со ста двадцати градусов до пятидесяти. После чего раздался громкий щелчок открывшегося только что, замка.

С нетерпением, распахнув створки, он достал из тумбочки-сейфа большой бумажный сверток, на котором машинописным текстом было написано:

«Шестьдесят тысяч рублей в ассигнациях для» Борцов за Свободу», от Центрального Комитета».

Осмотрев сверток, Алексей Алексеевич быстро достал из нагрудного кармана пальто скомканную до размеров кулака, холщовую сумку, и положив туда сверток, кинулся к двери. Перед тем как уйти, грабитель достав из левого кармана небольшую флягу, жадно отхлебнул из нее. Ее содержимое приятно обожгло горло и теплым потоком понеслось в глубину, к самой душе.

Еще раз оглядев квартиру, он громко рассмеялся, проговаривая сквозь смех только одну фразу: «Удачи вам, господа революционеры в борьбе за светлое будущее! А я его уже себе обеспечил!!!»

Сказав это, он разлил оставшиеся содержимое фляги на пол. Бросив на пол зажженную спичку, он поспешил удалиться из квартиры, из которой уже повалил дым. Он торопился в один из портов, куда еще не добрались стачки и восстания, а там его уже ждал, готовый к отплытию корабль.

После событий зимы 1904 года, прошло ровно полтора года. Революционные движения и восстания по всей Российской Империи были благополучно подавлены, и происходившее стало постепенно забываться, как будь то, это был только страшный сон, который, однако, порядочно разорил и без того испорченную русско-японской войной экономику страны.

За последние полтора года произошло одно очень знаменательное событие, а именно, по всему миру разлетелась весть о новом» баловне судьбы». Так прозвали новоиспеченного миллионера из Сингапура. Вот, что было написано о нем в статье свежего номера британской» Дэйли Поуст»-