Инна Чепъ - Наслѣдство

Ох, Лизонька! Как тебе это только в голову взбрело?

Инкнесса отложила письмо подруги в сторону и посмотрела на часы. Скоро подадут завтрак. В отличие от дома родителей у мужа расписание не сильно отличалось от режима дня какого-нибудь рабочего: вставал он так рано, что благородные в это время только возвращались с балов, а слуги едва успевали позавтракать. Екатерина, с детства привыкшая подстраиваться под других, довольно быстро привыкла к новому распорядку. Хотя Евстафия это чрезвычайно удивило в свое время.

В дверь постучали.

— Войдите.

Зашла Аглая — седоволосая женщина, занимавшая должность экономки. Катя не знала, сколько ей лет, но, учитывая, что она знала еще первую жену Евстафия, считала ее ровесницей собственной матери. Всегда аккуратная, собранная и строгая, экономка была неотъемлемой частью дома Мережских.

— Госпожа, к вам приехали посетители, — сообщила вошедшая.

В такую рань? Вдова кинула взгляд на окно, потом на часы.

— И кто это?

— Они не назвались. Но сказали, что я не имею права их не пустить.

Понятно.

— Проводи, пожалуйста, в западную гостиную, принеси чай. Я скоро буду.

Скоро не получилось. Учитывая, что Екатерина не спала всю ночь, пришлось в спешном порядке заняться утренними процедурами. И сообразить хоть что-то приличное на голове. Не может же она выйти в халате и простоволосая, она инкнесса, жена… то есть вдова известного фабриканта, сестра и мачеха офицеров Великокняжеского корпуса.

Через полчаса Катя спустилась к гостям.

— Доброе утро.

Посетители обернулись на ее голос. Их было трое: высокий мужчина средних лет с невыразительным лицом, пожилой человек с короткой густой бородой и выправкой военного и молодой юноша, приблизительно ровесник хозяйки, с красивыми и правильными чертами лица.

— Кому как, — заметил мужчина, окинув девушку внимательным взглядом. Именно девушку: на женщину юная вдова совершенно не походила. Ей до этого звания еще несколько лет как минимум.

— Это капитан Станислав Гастин, — он показал на пожилого человека и тот привстал, — следователь по делу о смерти вашего супруга. А это его секретарь и помощник Юрий Талькин.

Юноша элегантно поклонился.

— А вы? — поинтересовалась Екатерина.

Говоривший сел между своими товарищами.

— Мое имя вам ни о чем не скажет. К тому же общаться вы будете исключительно с этими достойными господами, я лицо постороннее и нахожусь здесь первый и последний раз.

Мережская оглядела гостей. Она была не настолько наивна, чтобы верить словам этого непримечательного человека, но и перечить ему не стала. Логично предположить, что именно он курирует это дело, при этом сам светиться не хочет. Но зачем тогда он явился сегодня в ее дом? Воочию узреть «счастливую вдову», как ее стали называть в свете? Проконтролировать подчиненных?

Екатерина села напротив мужчин.

— Думаю, мне представляться смысла нет. Что привело вас в мой дом?

— А он ваш?

Капитан даже подался вперед, водя любопытным носом, словно мог ответ унюхать, а не услышать. Секретарь достал бумагу с грифелем и тут же на коленке приготовился записывать.

— Да. Мой муж, когда составлял завещание, сообщил мне, что этот дом останется в полном моем ведении в случае его кончины.

— Как он это объяснил? Ведь это здание строилось под руководством его первой жены? Разве оно не должно отойти вашему пасынку?

— Евстафий как-то обмолвился, что Елена перед смертью заставила его пообещать, что дом перейдет к чужому человеку. Она запретила его отдавать детям.

— Детям?

— У мужа было два сына. Но о старшем я ничего не знаю. Я даже не видела его ни разу. Может, его уже и в живых нет…

Зря она это сказало. Следователь понимающе улыбнулся.

— Это было бы, конечно, очень удачно, — и прежде, чем она успела возразить, продолжил: — А больше вам граф ничего не говорил?

Граф… он такой же граф, как неприметный человек — случайный прохожий. Кинули чужестранный титул за услуги короне. Его всерьез никто так и не называл. Смеются они что ли?

Гастин смотрел на нее предельно серьезно. Екатерина вздохнула и ответила.

— Только то, что основными наследниками будут сыновья. Текст завещания я не видела.

— Что вы можете сказать об обстоятельствах его смерти?

— Он работал в кабинете. Я напомнила ему про ужин, но Евстафий приказал не накрывать в столовой, а подать еду в комнаты. Аглая принесла поднос с тарелками, Ульяна — кофейник и чашки. Муж поел, затем я налила ему кофе, он выпил полчашки, поработал еще около получаса, а затем ему сделалось дурно. Через десять минут он начал бредить, через час, когда приехал врач, он уже находился при смерти.

— Вы находились с ним в кабинете, когда он работал?

— Нет. Я зашла только перед ужином. Евстафий не любил, когда его отвлекали от дел.

— Вы ели с ним?

— Нет. Он был слишком поглощен бумагами. Он не стал бы терпеть чужое присутствие, когда думает о работе.

— Когда же вы появились в кабинете?

— Перед кофе. Я всегда после ужина делала мужу кофе со специями.

— Себе вы сделали такой же?

Катя на секунду замешкалась.

— Да.

Да. Она терпеть не могла этот напиток, но почему-то всегда его пила вместе с мужем. Наверно, ей просто нравилось его удивлять. Словно она доказывала: смотри, я ведь на многое способна! Я смогу встать рано! Я могу пить эту бурду и улыбаться, и ты будешь довольно усмехаться в полуседую бороду, приговаривая: «Крепкая ты, женушка! А я-то думал на неженке женился!» — и мне будет приятно от этой искренней похвалы и от ощущения, что я хоть что-то кому-то доказала…

Екатерина грустно улыбнулась, прощаясь с воспоминаниями, и посмотрела на напряженно следящих за ее реакцией собеседников. Ее заминка не осталась незамеченной, но вряд ли они могли разгадать ее причину.

— Это все, господа?

— Нет, — Гастин встрепенулся. — Где вы находились все последующее время?

— Во время распития кофе — с ним. Затем ушла распорядиться насчет завтрака. Когда я вернулась, мы перемолвились парой слов о предстоящих визитах, во время данного разговора мужу сделалось дурно. Я кликнула слуг и все дальнейшее время провела рядом с ним.

— Удивительная преданность! Он что-нибудь говорил?

— Бессвязный бред.

— Например?

Вдова задумалась.

— Он вспомнил первую жену, звал «Елена, Елена, спаси». Кричал, что «он перешел грань» и что-то про удлиняющиеся тени.

— Вам ничего не напомнили его слова?

— Нет. Ну, кроме имени.

— Вы знали его жену?

Катерина горько улыбнулась.

— Она умерла, когда мне было три года.

Капитан ни на миг не смутился.

— Ее родственников?

— Ее сын мой пасынок. Больше я никого не знаю.

— Хорошо, — Гастин потер руки, — а теперь еще несколько вопросов…