Наталья Александрова - Призрак черного озера

Сердечно поздоровавшись с Верой, причем, на взгляд Матвея, было совершенно лишним обнимать Веру и расцеловывать ее в обе щеки, профессор весьма внимательно оглядел Матвея. Тот представился, постаравшись не выразить взглядом своего неодобрения, и они все вместе прошли в кабинет.

Кабинет был обставлен тяжелой старинной мебелью. Темный стол, обитый зеленой кожей, по стенам — массивные книжные шкафы и старинные гравюры в изящных рамках. На столе красовался маленький бронзовый бюст Наполеона.

— Ну-с, молодой человек, — проговорил Карл Фридрихович, усевшись за стол, надев очки в золоченой оправе и с интересом глядя на Матвея. — И что же такое вы нашли? Надеюсь, это не крест с колокольни Ивана Великого?

— Его я вряд ли смог бы принести, чтобы показать вам, — усмехнулся Матвей. — Боюсь, что он не поместился бы не только в мою машину, но и в ваш кабинет. А вот эту штучку принес… — и он положил перед профессором лапку от шкатулки.

Карл Фридрихович молча уставился на лапку, затем достал из стола лупу и посмотрел на нее еще раз, затем, ни слова не говоря, вскочил и бросился к книжному шкафу. Открыв дверцы, он долго там рылся, вполголоса бормоча:

— Да где же она… вот так всегда — то, что нужно, никогда не найдешь! А, вот она!

Он вернулся к столу с большим альбомом в матерчатом переплете. На обложке готическими буквами было напечатано совершенно непонятное название. Профессор открыл альбом, нашел нужную страницу и показал Матвею.

Здесь помещалась репродукция той самой гравюры — «шкатулка царя Соломона» во всей красе.

— Видите, вот этот ларец! — воскликнул профессор радостно.

— Да, я уже видел эту гравюру, — кивнул Матвей. — Поэтому мы с Верой и приехали к вам, надеясь, что вы нам расскажете о наполеоновском кладе больше, чем статья в популярном журнале…

— Ну вот, а я-то думал вас удивить… — совершенно по-детски расстроился Карл Фридрихович. — Но расскажите мне скорее, где вы это нашли?

Матвей вкратце рассказал ему историю находки, не слишком вдаваясь в двусмысленные подробности и ни словом не упоминая о связанных с нею криминальных событиях. Профессор выслушал его с долей скептицизма и наконец спросил:

— И что же вы хотите узнать от меня?

— Сам не знаю, — признался Матвей. — Меня интересует все, связанное с наполеоновским кладом. Может быть, какая-то деталь поможет нам продвинуться в поисках…

— Ну, большая часть материалов по отряду фон Армиста находится у меня на работе…

— Что?! — удивленно переспросил Матвей. — По какому отряду? Я не ослышался?

— Я говорю о французском отряде, которому поручили избавиться от трофеев Наполеона…

— Нет, вы его назвали… вы произнесли какое-то имя…

— Я назвал его отрядом фон Армиста, по имени офицера, который им руководил…

— Фон Армист?! — воскликнул Матвей. — Но это не может быть простым совпадением!

— О чем вы говорите? О каком совпадении? — Профессор посмотрел на Матвея поверх очков.

И тогда Матвей рассказал ему о том, что во время войны в его родных местах занимался какими-то поисками немецкий офицер с такой же фамилией — штурмбаннфюрер Отто фон Армист. Рассказал, что перед поспешным отступлением немецких войск этот офицер с подчиненными затопил в озере ящики с ценностями, потом их подняли со дна озера аквалангисты, и в одном из них, по-видимому, находилась «шкатулка царя Соломона».

— Где же она? Где шкатулка? — возбужденно спросил профессор. — Покажите мне ее, я очень хочу ее увидеть!

— Я тоже хотел бы ее увидеть, — вздохнул Матвей. — К сожалению, это невозможно. Шкатулка пропала, и случилось еще много неприятного. Не буду вам рассказывать, чтобы не портить настроение. Собственно, потому я и попросил Веру устроить встречу с вами, что надеялся пролить дополнительный свет на эту темную историю. И вижу, не зря искал нашей встречи. Уже то, что наполеоновскими солдатами командовал фон Армист, наверняка имеет большое значение. Кстати, я и не знал, что в армии Наполеона служили немцы. Я думал, что он привел в Россию только французов…

— Ну как же, в его Великой армии имелись представители самых разных народов, недаром нашествие Наполеона называли в России «нашествием двунадесяти языков». Это были и войска подчиненных Наполеону стран, и добровольческие отряды. По разным источникам, иностранные солдаты составляли от тридцати до пятидесяти процентов французской армии. Большую силу представлял польский корпус Понятовского. Вообще поляки считались отличными солдатами, так же как итальянцы и швейцарцы, немцы же ценились меньше, хотя и среди них имелись отличные бойцы… впрочем, я отвлекся. Итак, офицер фон Армист… Входил в свиту императора. Ему приказали отделиться от основных сил с небольшим отрядом, чтобы в тайном месте захоронить императорские трофеи. Граф де Сегюр написал в своих мемуарах, что они затопили сокровища императора в Семлевском озере, неподалеку от Смоленска, и многие кладоискатели пытались их там отыскать…

— Я об этом читал, — нетерпеливо проговорил Матвей. — Я знаю, что там ничего не нашли.

— И не могли найти! — сообщил профессор. — Никак не могли! Скажите, откуда граф де Сегюр знал, где именно отряд Армиста затопил сокровища?

Матвей молчал, да профессор и не ждал от него ответа, его вопрос был чисто риторическим, и он сам на него ответил:

— Де Сегюр никак не мог этого знать, потому что отряд фон Армиста не вернулся! Кто-то считает, что его полностью уничтожили партизаны, но тогда куда девались сокровища?

— Их могли просто растащить по домам окрестные мужики, — предположил Матвей.

— Кое-что, конечно, могли, — кивнул профессор. — Но что вы скажете о таких огромных предметах, как золоченый крест с кремлевской колокольни? Он-то вряд ли мог остаться незамеченным на крестьянском дворе! Да и вообще, когда достоянием партизан или грабителей становятся такие огромные ценности, что-то из них со временем непременно всплывает, их пытаются продать или обменять. А из тех наполеоновских трофеев не всплыл до сих пор ни один предмет! Ни один, если не считать вот этой прелестной вещицы… — и Карл Фридрихович покосился на лапку от шкатулки. — Так что я считаю, — продолжил он после небольшой паузы, — я считаю, что они все же утопили трофеи императора, только не в Семлевском озере, а в каком-то другом… а сами потом погибли в стычках с партизанами или просто заблудились в бескрайних русских лесах и погибли от холода и голода. А может быть, кто-то из них и уцелел, но не вернулся к французам, а поселился навсегда в России. Знаете, после нашествия Наполеона в наших городах и деревнях появилось очень много отставших от армии французских солдат и офицеров. Именно от них пошло известное слово «шаромыжник».