Иван Погонин - Сыскная одиссея

Жемчужников просиял.

— Спасибо большое, Осип Григорьевич!

— Как только акт составите, приходите, у меня для вас будет особое, весьма секретное поручение.

Жемчужников буквально светился:

— Через пятнадцать минут будет готов!

— Сильно спешить все же не надо, а то ошибок наделаете или кляксу поставите, не торопитесь, задание от вас никуда не убежит. Я его только вам одному могу поручить.

Помощник справился за полчаса. Он принес аккуратную папочку с материалами дознания и положил ее на краешек стола начальника.

— Вот-с.

— Отлично. Я потом почитаю, а теперь садитесь и слушайте. Вы уже знаете про убийство Тименевых?

— Только в общих чертах.

— Сегодняшней ночью неизвестный злоумышленник лишил их жизни в собственном доме. Для открытия преступника нам необходимо определить круг знакомств покойной Веры Аркадьевны и ее сестры Антонины Аркадьевны.

— Они весь город у себя принимали…

— Скажу конкретнее: необходимо определить круг интимных знакомств этих барышень. Установить их тайных воздыхателей. Вы меня поняли?

Жемчужников хлопал глазами.

— Так ведь Вера Аркадьевна замужем… Была.

— Петр Александрович! Ну что вы, право, как ребенок. — Со стороны, наверное, это выглядело комично: двадцатидвухлетний начальник учит жизни двадцатилетнего помощника. — Когда и кого это останавливало? В общем, так. Сейчас об этом ужасном происшествии весь город начнет судачить. Вас во многих домах принимают, потолкайтесь по салонам, по журфиксам, послушайте сплетни. Надо узнать не только тех, кто ходил в любовниках у сестер, но и тех, по ком они, что называется, «сохли», о ком мечтали, если даже этот предмет мечтаний им не отвечал взаимностью. Вы меня понимаете?

Жемчужников задумался.

— А не будет ли это?..

— Неблагородно? Ну сыск сам по себе дело неблагородное. Это во-первых. А во-вторых, разве может быть неблагородным занятием поиск убийцы? Кроме того, все, что вы узнаете, мы в газетах печатать не будем, тайны сестер Неверовых мы попытаемся сохранить, если это, конечно, будет возможно. Начинайте сегодня же и докладывайте мне о результатах каждый день, скажем, в три часа дня. Я в это время теперь всегда буду обедать, поэтому вы меня сможете застать или на квартире, или в этом кабинете.

Но правильно питаться не получилось. На следующий день, едва Тараканов уселся за обеденный стол и поднес ко рту ложку со щами, в дверь позвонили. Он чертыхнулся, крикнул кухарке, чтобы не отвлекалась от готовки второго блюда, и сам пошел открывать. На пороге стоял Маслов.

— Прошу прощения. Недовесов телефонировал. Срочно просит вас прибыть к нему, со всеми чинами вверенного вам отделения.

— Какая муха его укусила?

— Не знаю, но их высокоблагородие очень просили поторопиться.

— Кто у нас налицо?

— Жемчужникова с утра не было, Моисеев по грабежу на Веневской работает с Илларионовым, а остальные здесь.

— Пусть Семипудов остается дежурить, а вы с Петрухиным — со мной.

Окружной суд располагался в двухэтажном здании на Киевской, рядом с городским полицейским управлением. От сыскной до суда можно было добраться на конке, поэтому извозчика брать не стали, справедливо рассудив, что лишние десять минут следователь подождет.

Камера следователя находилась в западном крыле здания, в полуподвальном этаже. Велев Петрухину ждать в коридоре, Тараканов с Масловым прошли в кабинет. Недовесов поднялся из-за стола и поздоровался с полицейскими за руку. Сидевший за своим столом Слепнев что-то быстро писал и сыскным только кивнул.

— Как розыск по убийству продвигается, Осип Григорьевич? — лукаво улыбаясь, спросил Недовесов.

— Ищем, Иван Ильич.

— То, что ищете, это хорошо. Мы с Михаилом Алексеевичем тоже ищем и, кажется мне, кое-что нашли.

Тараканов недоверчиво посмотрел на следователя.

— Да-с. Да вы садитесь. Михаил Алексеевич! Бросьте вы писать, успеете, подите сюда, расскажите господам полицейским о ваших успехах.

Слепнев довольно улыбнулся.

— Видите ли, господа, я был вхож к Тименевым, скажу более, я был другом их дома. С Неверовыми же и вовсе знаком еще до замужества Веры Аркадьевны и неоднократно бывал у них в деревне. И вот вчера, после того как Иван Ильич рассказал мне о своей версии произошедшего, я стал прикидывать, в кого могла влюбиться Антонина Аркадьевна. А надо вам сказать, что сия барышня всю свою жизнь, вплоть до нынешней зимы, почти безотлучно провела в деревне, выезжала разве что в уезд, с маман за покупками, поэтому круг ее общения с противоположным полом был весьма и весьма ограничен. Конечно, их экономию посещали молодые люди — друзья Павла Аркадьевича. Я, например, ну и еще несколько человек. Но в кандидаты на должность предмета страсти Антонины Аркадьевны мы не годились, так как визиты наши были не часты и скоротечны, и у барышни просто не хватило бы времени, чтобы кого-нибудь из нас полюбить. Бывает, конечно, любовь с первого взгляда, но… В общем, единственным кандидатом на роль предмета Антонины Аркадьевны я избрал господина Алинского. Ее домашнего учителя. Это юноша из бедной семьи, только в этом году кончил курс в университете. Он рано остался без отца, и его мать, на руках которой еще малолетняя сестра Алинского, сильно нуждалась. Они с дочерью были вынуждены заняться работой — стали шить, а Алинский все вакации колесил по городу, вдалбливая в деревянные головенки детишек нашего купечества гимназический курс. В университете Алинский сошелся с Павлом Неверовым. Неверовы, люди со средствами и добрые, стали помогать Алинским, доставляя им работу, которую щедро оплачивали. Кроме того, они приглашали всю семью каждое лето гостить к ним в имение, так что четыре месяца в году, а иногда и больше Алинские жили на всем готовом. Чтобы не задевать самолюбие Всеволода Андреевича, так зовут Алинского, Неверов-отец предложил ему давать уроки своей младшей дочери. Вот и получилось так, что все свободное время Антонина Аркадьевна проводила со Всеволодом Андреевичем. Ну и как им было не полюбить друг друга? Вскоре их взаимная симпатия стала видна невооруженным глазом. Мы с приятелями еще спорили, что серая мышка Тоня выскочит замуж вперед старшей сестры-красавицы. Но этого не происходило, Всеволод Андреевич почему-то тянул и до сих пор тянет с предложением. Очевидно, стесняется своей бедности. Кстати, он до сих пор не нашел места… И вот вчера, выслушав Ивана Ильича и наверное зная личность предмета сердца Антонины Аркадьевны, я, право, усомнился в правильности его версии, уж вы меня, Иван Ильич, за это извините. Я не стал рассказывать о своих догадках начальству и решил сначала все проверить самостоятельно, за что сегодня получил справедливый нагоняй.