Антон Чиж - Мертв только дважды

— Мне все равно, что вы сделаете с этой девкой. Она для меня никто.

Господин Шер кивнул.

— Очень хорошо. Тогда мы займемся вашими друзьями. Например, профессором Дьёрдьем. В первую очередь его дочерью. Бедная девочка, ей даже нечего будет рассказать. Мы посадим профессора на стул, с которого он не сможет сойти, и покажем ему, что такое восточное искусство пытки. На его Аранке. Но вам ведь все равно, не так ли?

— Мне безразлично, — сказал Карлос ровным голосом. — Режьте хоть здесь.

Гость оценил выдержку консультанта по антиквариату.

— Через час копии фотографий и пленки будут у будапештской полиции, — сказал он. — А все, что мы знаем про лейтенанта русской разведки с позывным Мечик, передадим, пожалуй, в BND. Раз ваше внедрение началось во Франкфурте, пусть немцы с вами разбираются. Я вам не завидую. Все наши средства ничто перед мощью таких государственных органов. Не знаю, в какой угол вы забьетесь, но с тихой жизнью господина Карлоса будет покончено. Навсегда. Самое забавное, что в Россию вы вернуться не сможете. Там предателей по-прежнему не любят. Так что вам одна дорога: на дно Дуная…

Аргументы были убедительны. Но не сильно испугали. На такой случай у Мечика был запланирован план отхода. Каждый год он ждал, что это случится. И это случилось. Только в этой плохой новости была одна настолько хорошая, что о ней господин Шер не должен был узнать ни за что. Потому что это была надежда, которой у него не было все двадцать пять лет. А потому иранец должен думать, что Мечик испугался разоблачения. Должен поверить, что Катарина, Аранка и профессор для него мусор. Главное, чтобы не понял истинной причины, почему Мечик сейчас сдастся.

В глубоких и трудных раздумьях он тер лоб. Пальцы отбивали на столе дробь.

— Вы не оставляете мне выбора, — наконец сказал он.

Господин Шер был удовлетворен, он чувствовал себя победителем.

— Такова ситуация, господин Карлос, — сказал он.

— Наш договор по-прежнему в силе?

— Во всех пунктах.

— Как собираетесь использовать опасную информацию?

— Зависит от вас. Если найдете Шандора и выполните поставленную задачу, то никак. Слово офицера.

Мечик кивнул.

— Только времени чрезвычайно мало, — сказал господин Шер. — У нас есть сведения, что Шандор планирует кое-какие акции с украденной вещью. В ближайшие дни. Этого допустить нельзя. Его надо остановить.

— Скажите, что в кувшине.

Господин Шер резко встал.

— Об этом говорить запрещено, — он протянул руку. — Мы договорились?

Мечик вышел из-за стола, пожал его ладонь.

— Чудесно, — господин Шер был доволен. — Маленькая просьба: не ведите с профессором Дьёрдьем сепаратных переговоров. Не соблазняйтесь, сколько бы он ни предложил. Это наша вещь, она должна вернуться к нам.

Он поклонился и вышел, чрезвычайно довольный собой.

Мечик посмотрел на часы. В этой жизни он еще может успеть многое. Теперь у него есть цель, которая куда важнее старого кувшина. Что бы в нем ни хранилось.

Цель, которая оправдывает любые средства.

11 мая, среда

VIII округ Будапешта

Кафе «Andersen»

10.04 (GMT+1)

Катарина спешила как могла. Влетела в кафе за одну минут до назначенного времени. Большинство столиков было свободно. У окна завтракала пара туристов, за дальним столиком девушки пили кофе и болтали. Никого похожего на загадочного Ференца. Она села так, чтобы видеть дверь. Быть может, она поймет, что это он. Нельзя же обманывать в третий раз.

Подошел официант. Катарина заказала капучино. Время текло мучительно медленно. Вошел местный старичок, которого приветствовал и бармен, и официант. Нет, наверняка не Ференц. Вошла пара молодых ребят с рюкзаками за плечами. Кажется, они говорили по-польски.

Принесли чашку горячего капучино. Она сделала глоток и обожглась. Приложила платок к обожженному месту. Губа болела, надо приложить что-то холодное. Катарина встала и вышла в дамскую комнату.

Она вернулась быстро, не прошло и трех минут. В кафе ничего не изменилось. Никого похожего на Ференца. Неужели опять обман? Подошел официант, приятный молодой парень:

— Прошу простить, вы случайно не госпожа Тилль Катарина?

Она кивнула.

Сходив к барной стойке, официант протянул поднос с маленьким запечатанным конвертом.

— Для вас оставлено письмо.

Катарина взяла письмо и поблагодарила.

— Кто оставил? — спросила она, не решаясь вскрыть конверт.

— Какой-то господин… — официант замахал, отказываясь от чаевых. — За все заплачено, благодарю вас.

— Вы знаете… — Катарина никак не могла объяснить трудную ситуацию. — Мне бы узнать… Как он выглядел?

Официант пожал плечами.

— Обыкновенный господин. Довольно пожилой, за сорок. Немного неопрятно одет…

— И это все?

— Он не местный, — вспомнил официант. — Говорит с акцентом, наверно, с юга…

Катарина еще раз выразила благодарность. В окно кафе заглянул какой-то неприятный мужчина с густой бородой. Катарине показалось, что он смотрит на нее. Как-то сразу захотелось послушаться Карлоса и вернуться домой. Пусть он конверт раскроет. А она потерпит.

Недопитый капучино остался на столе. Катарина выскочила из кафе и побежала к ближайшей станции метро.

11 мая, среда

Будапештское метро, ветка M3 («Синяя»)

9.39 (GMT+1)

Профессор не любил «новое» метро. Как коренной житель Будапешта, «новым» он считал все линии, кроме Желтой ветки, «Фёльдалатти». Именно это метро, открытое в XIX веке сразу после лондонского, он считал настоящим. Хотя на ветке было одиннадцать станций, а протяженность ограничивалась центром города и улицей Андраши. Старая часть Желтой ветки никакого транспортного значения не имела, использовалась как туристическая диковина. Дьёрдю было все равно. К новым станциям, особенно советского периода, он испытывал эстетическую неприязнь.

Куда сильнее нового метро профессор не любил спешку и неопределенность. Он не привык подскакивать и мчаться сломя голову, да еще с утра пораньше. Только особый тон сообщений заставил его бросить завтрак и делать то, что от него требовали. Что тоже было непривычно. Профессору надлежало ровно в 9.37 оказаться на перроне станции метро «Árpád hid» [9] «Мост Арпад» (венг.) . Пропустить два поезда. Дождаться третьего. Сесть во второй вагон от конца состава в самом углу. Для чего понадобились такие цирковые кульбиты, профессор не знал, но надеялся, что ему сообщат нечто столь важное, что это оправдает мучения.

Он пунктуально выполнил требования. Вовремя был на перроне, пропустил два полупустых поезда, чувствуя себя редким чудаком, зашел в вагон третьего. Оба диванчика в самом углу пустовали. Дьёрдь сел так, чтобы видеть входные двери. И поехал.