Кирилл Еськов - Показания гражданки Клио

Друри заметался. А произошедший 28 июня влажно-вымечтанный им арест Чолмли (по другому, никак не связанному с Марло, делу, что совсем смешно) его не то что не порадовал, а привел в ужас: «Опасайтесь своих желаний — они могут исполниться»… За защитой он кинулся к Энтони Бэкону, и 1 августа написал тому паническое письмо [72].

Прежде некоторые исследователи предполагали, что Друри мог работать на Бэкона (или, по крайней мере, и на Бэкона тоже ) — но нет: из письма совершенно ясно, что никаких дел с «МИ-5» у него прежде не было. Он заискивающе напоминает о золотых деньках, когда служил в доме отца сэра Энтони, хвастается, что его донесения насчет атеистического заговора Бакхерст с Пакерингом довели до королевы (однозначно идентифицировав себя с анонимным автором «Remembrances»), нудно жалуется, что никаких денег ему так ни за что и не заплатили, расписывает свою полезность по части выявления затаившихся атеистов и иных врагов народа. Он, к примеру, предлагает (это контрразведчику, Карл!..) свести того с «достойным доверия торговцем», который заимел по случаю старинную книгу, раскрывающую все зловещие тайны секты атеистов — и всё это за чепуховую сумму в 1000 фунтов [73]… Что человек офонарел от страха (не утратив при этом природной наглости) видно хотя бы из того, что он просит шефа секретной службы Эссекса походатайствовать за него перед Бёрли…

Среди прочего Друри жалуется на то, что это он-де установил «Тамерлана» (подразумевая арест Чолмли), но посуленных лорд-мэром 100 крон так и не увидал… Как вы догадываетесь, эссексова Контора — это самое последнее место, куда стоило бы обращаться с такими умозаключениями; и то, что Друри через пару дней оказался сидящим в тюрьме (по требованию лорда-камергера), а не всплыл в ист-эндских доках с перерезанным горлом — это вот оно и есть, пресловутое «цыганское счастье»!

И — анекдотическая ситуация: ровно в то самое время, как кинутый работодателями-витгифтовцами Друри отчаянно предлагал себя Энтони Бэкону, штатный провокатор «МИ-5» Чолмли — точно так же слитый своими — пытался найти защиту у Архиепископа; ну, и оба, разумеется, в итоге оказались в тюрьме.

На самом деле история с «Тамерланом» была для Чолмли совершенно проходным эпизодом, а задачей его было — изображать собой массовку обширного около-атеистического заговора; с чем он вполне успешно справлялся (судя по «Remembrances»). Когда же в результате смерти Марло спланированная атака на Рэли через «Школу ночи» (а при удачном развитии событий — и на других членов «Морской партии») захлебнулась, «заговор» тот оказался не то, что ненужным — а крайне опасным для своих режиссеров и сценаристов. Чолмли не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться: он — крайний, и Контора открестится от него без малейших колебаний (если только он вообще доживет до момента того открещивания). Он нашел удачный, как казалось, способ соскочить : написал покаянное письмо Архиепископу, получил благожелательный ответ и явился с повинной к судье Янгу — где и был немедля арестован; о чем Судья тут же уведомил Пакеринга.

«Согласно этому письму [Янга Пакерингу], Чолмли уже уладил свои дела с церковными властями. Он представил некое „прошение“ архиепископу Витгифту. Копия его была в руках судьи Янга, но вместе с ней он получил письмо, побуждающее его продолжить преследование Чолмли и любых других членов его „секты“, которые могут попасть в его [судьи] руки. Имя автора письма выглядит (из-за неровного почерка Янга) как `Bankar'. Это практически наверняка доктор Ричард Банкрофт [Bancroft], каноник Вестминстера и будущий архиепископ Кентерберийский. В 1592 он стал духовником Витгифта и главным его соратником по части выкорчевывания ересей (…) Похоже, именно на него тогда возлагалось преследование религиозных ренегатов вроде Ричарда Чолмли (Nicholl, 2002, p. 342)».

Под пыткой Чолмли рассказал много интересного. В частности, его грандиозная «секта» состояла, как выяснилось, из 4 (прописью: четырех) человек — все как один тоже провокаторы. Кстати, дело Чолмли в архивах сохранилось лишь фрагментами, и сделал ли он там какие-то признания по части «Dutch church libel» — неизвестно (и навряд ли теперь выяснится). В тех подвалах он и сгинул — ну, тут уж точно «По мощам и елей»…

Друри повезло больше. Оказавшись в тюрьме, он сразу настрочил челобитную в конкурирующую Контору, Роберту Сесилу [74]; выдержана она в незабвенном стиле: «Товарищ Сталин, произошла чудовищная ошибка!..» Сесил, как ни странно, воплю внял, и буквально через пару недель сидельца извлек (с очевидной целью разжиться от него какой-нито полезной информацией). Мало того, через некоторое время он этого прохиндея еще и отправил с миссией в Париж, возить какие-то секретные письма!

Тут, прямо скажем, вытаращиваешься в изумлении: все мы, конечно, помним отчеканенное отцом-основателем германской разведслужбы Вальтером Николаи «Нет отбросов — есть кадры», но всему же есть предел, братцы ! Хотя, если вдуматься… Помните? — «Аллен Даллес подчеркнул красным карандашом термин „невозвратимый агент“. Ему очень понравилась эта китайская изысканность. Сун Цзы невозвратимым агентом называл таких, через которых противнику поставлялась дезинформация. Сун Цзы называл их невозвратимыми потому, что противник, по всей видимости, должен убить их, когда обнаружит, что информация, представлявшаяся ими, была ложной».

Вот, похоже, в качестве такого «невозвратимого агента» Друри и послали тогда в Париж, по местам его, так сказать, боевой славы времен посла Стаффорда… С Сесила, впрочем, вполне сталось бы и просто поставить «острый опыт»: «Интересно — а оно и вправду не тонет? Никогда-никогда?» И когда «невозвратимый прохиндей» благополучно возвратился-таки в Лондон — шеф «МИ-6», как мы подозреваем, мелко перекрестился и изрек что-нибудь вроде: «Слушайте, а он вообще — человек ? Вы уверены?..»

Тут как-то сразу припоминается похожий персонаж — воспетый Евгением Витковским «профессиональный перебежчик» времен Русской Смуты Ганс Борк:

Друри прожил еще десять лет, и умер своей смертью в ходе очередной негоции — какое-то там мошенничество вкупе со лжесвидетельствами. Ну, кАк «своей» — от чумы. Он, надо полагать, частенько слыхал по своему адресу: «Чума тебя забери!» — а Господа иногда пробивает на приколы…

Как бы то ни было, неприятности , приключившиеся после смерти Марло с Друри и Чолмли, вполне укладываются в картину оперативных мероприятий по зачистке концов . А вот история Бейнса — самая, конечно, мрачная из трех, да еще и с отчетливо мистическим душком… На следующий год этого интеллигентного стукача, выпивавшего в таверне с каким-то неизвестным, обвинили в краже оловянного кубка; кубок тот при обыске действительно нашли, и, поскольку цена его аккурат соответствовала необходимым для вынесения смертного приговора 2 шилингам, вздернули на виселицу в Тайберне. Дело выглядит сфабрикованным: Бейнс был, конечно, человеком изрядно опустившимся — но не настолько всё же, чтобы тырить по кабакам оловянную посуду. Тут следует еще иметь в виду судебную практику Елизаветинской эпохи: там реально приводили в исполнение не более четверти таких вот приговоров за кражи — но вот с Бейнсом как раз поступили «по всей строгости закона»…