Кирилл Еськов - Показания гражданки Клио

Ясно, что все четверо участников той «шпионской вечеринки» всё это время терпеливо ждали какого-то сообщения извне. Так вот, ожидали они там вовсе не приказа на ликвидацию «собутыльника» (это первое, что приходит на ум), а как раз ВОЗМОЖНОЙ ОТМЕНЫ того приказа (исполнять который им было до смерти неохота: корпоративная солидарность в этой среде — не пустой звук). Понятно, что судьба «майора Марло» решалась на сложных переговорах в весьма высоких кабинетах; к семи вечера оттуда прибыл курьер с сообщением, что, к сожалению, развести углы так и не вышло, и светила расположились самым неудачным для майора образом… После чего ребята вздохнули и, со словами: «Прости, Кит — ничего личного», тыкнули коллегу заточкой в глаз; приказ есть приказ, такие дела.

Тех сторонников «заговора-и-убийства», кто и впрямь решит воспользоваться этой подсказкой, мы сразу честно предупреждаем о ее «встроенном дефекте»: по нашему мнению, такого рода мокруху сотрудники двух конкурирующих ведомств («МИ-5» и «МИ-6») на глазах друг у дружки учинить не могли никак. « Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда », увы.

Это вплотную подводит нас к следующему обстоятельству, кажущемуся совершенно необъяснимым в рамках любых гипотез «заговора-и-убийства», а именно: то самое соучастие сотрудников двух враждебных Контор, сесиловской и эссексовской. Как хорошо сформулировал тот же Фэри (2005), касаясь вопроса об организаторе дептфордских посиделок: «Почему [именно] эти люди? Если за этим стояли Сесилы, почему Фрайзер? Если это был Эссекс или Уолсингем, почему Поули? Только комбинация лорда Бёрли, сэра Роберта Сесила и Томаса Уолсингема [в качестве организаторов] создает такую возможность, но почему они [дружно] захотели убить Марло?»

(7) Этот вопрос оказался камнем преткновения и для самой, безусловно, проработанной из гипотез этой группы — Чарльза Николла [90](его версии 1992 и 2002 годов различаются в некоторых деталях). В ней Марло пал жертвой борьбы между партиями Эссекса и Рэли (с чем мы вполне согласны), а тот смертельный удар «поэту и шпиону» нанес Скерес (Фрайзер же взял мокруху на себя, именно пользуясь своей репутацией «божьего одуванчика» при «законной самообороне») — вот это уже вполне смахивает на правду!

Предполагается, что эссексовская «МИ-5» пыталась перевербовать Марло, чтобы получить от него убойный компромат на Рэли; тот, однако, полез в бутылку, ну и — пришлось убить, «Такая вот неприятность» (с)… И всё бы ничего, но из этой картины опять выпадает Поули. И тут Николлу приходится идти на прямо-таки фантастическое допущение: резидент-де заявился туда незваным, он спешил на выручку коллеге по «МИ-6», но опоздал (в 9 часов не уложился?..) и оказался на месте, когда всё уже было кончено…

Ну, это уже какая-то мелодрама… театр шиллеровский. «Неубедительно!», увы.

(8) «И, наконец, главное. Не потому главное, что самое опасное, а потому, что наиболее вероятное» (с) — начальство Марло-шпиона (Роберт Сесил и Бёрли), опасавшееся разглашения им секретов Службы на следствии-суде. На фоне, например, экстравагантной гипотезы Брейта (см. выше), где те же Сесил с Бёрли учиняют ликвидацию Марло-поэта из-за «зашифрованной католической пропаганды» в его пьесах («литературоведы в штатском», блин…), эта старая-добрая версия подкупает своей печальной простотой: «Nothing personal, just business!» Неудивительно, что специалисты по истории спецслужб (в отличие от литературоведов…) предпочитают именно ее [91].

«Елизаветинская разведка могла иметь особые основания не допустить гласного суда над драматургом. Ведь Марло сохранял возможность рассказать что-либо „лишнее“ о своих поездках на Континент в качестве агента секретной службы (Черняк, 1977)» Хейнс (2004) заочно возражает Черняку в одном лишь пункте: не на Континент, а в Шотландию; деятельность «МИ-6» при дворе Иакова, в которой отметился наш «поэт и шпион», на пару со своим другом Мэтью Ройдоном, могла быть сочтена предосудительной с самых разных точек зрения… «Это вечная проблема руководства разведслужб: трения между открытыми и скрытыми подразделениями правительства; страх, что открытые, официальные расследования приведут к непреднамеренной утечке информации о скрытой деятельности. Марло же работал, от имени Сесила, как раз в таких сомнительных областях правительственной деятельности (Nicholl, 2002: p.320)» (NB: Николл, правда, в отличие от Черняка и Хейнса, полагает, что Сесила это как раз побудило защищать своего человека.)

Полемизируя с марловианцами (Гофманом, 1955 и иже с ним), Черняк далее пишет: «Действительно, был заговор, но с целью не спасти, а покончить с Марло, и Томас Уолсингем в этом случае выполнял указания властей. Причиной, побудившей избавиться от Марло, мог стать не только атеизм (…), но и какие-то столкновения секретной службы с бывшим разведчиком и великим драматургом. А может быть боязнь Уолсингема, что Марло под пыткой выдаст какие-то тайны его и кружка Ралея [Рэли]» Чем уж те «власти» могли так прижать бывшего генерала разведслужбы (привыкшего, как мы помним, «никогда не оставлять за собой никаких крючков , на которых его можно было бы потом подвесить »), что тому пришлось взяться за организацию убийства старого друга — мое лично воображение отказывает; но ладно — допустим, нашли чем.

Для версии Черняка и Хейнса участие в операции Скереса из эссексовской «МИ-5» становится ровно таким же «камешком в ботинке», как для версии Николла (см. выше) — присутствие Поули из сесиловской «МИ-6». Ну, или придется допустить, что смертельные враги, члены тайного совета Сесил и Эссекс, вынуждены были заключить союз ради устранения «малоизвестного елизаветинского драматурга»…

По ходу своей заочной полемики с марловианцами Черняк замечает: «Нечего говорить, что гипотеза о „заговоре“ Томаса Уолсингема носит совершенно искусственный характер: если бы он хотел помочь Марло, то между 20 мая и временем поступления нового доноса в Тайный совет Уолсингем мог без труда организовать его бегство за границу, не прибегая к громоздкой инсценировке убийства». Ну, насчет возможностей частного лица (отставника Уолсингема) «без труда организовать бегство за границу» человеку, находящемуся уже «под колпаком» у конкурирующей спецслужбы (эссексовской «МИ-5») и обвиняемому по делу, что «на контроле» у Тайного совета и королевы — это мы даже комментировать не станем. Нас больше занимает формулировка «громоздкая инсценировка убийства» применительно к такой объективно сложной операции, как эвакуация . А вот заговор двух враждующих спецслужб с единственной целью — ликвидировать оперативника одной из них — Черняк, стало быть, «громоздким» не находит…