Софья Орех - Долгий путь скомороха. Книга 2

В этот момент в дверь тихо постучали, и в комнату заглянул свежий как персик Антонио:

– Могу ли я войти, Ваше Святейшество?

– О, Антонио, конечно же, заходи. Как вчера добрался до дому? – радушно улыбнулся ему посланник. Он сел на заранее приготовленный Себастьяном стул и, откинувшись на его спинку, приподнял подбородок. Его юный помощник уже доставал из специального дорожного сундучка серебряные бритвенные принадлежности. Намылив беличьей лапкой щёки и подбородок своего хозяина, вечно молчаливый Себастьян со скромной улыбкой начал очень аккуратно брить его. Но, заметив короткий знак, поданный рукой посланника, остановился и сделал маленький шаг назад.

– Хотел спросить тебя, Антонио, царь Иоанн всегда таков на своих пирах? Ты ведь как дипломатическое лицо часто бываешь приглашён на эти пиры, – посланник кивнул Себастьяну и тот вновь подступил к нему с серебряной бритвой.

– Увы, к сожалению, это правда. И я вижу, что это происходит всё чаще и чаще. Иногда мне кажется, что русский царь решил убить всех своих бояр. Ему везде мерещатся предательство и сговор, – усмехнулся красавец Антонио, привычно усаживаясь поудобнее в то же самое кресло на ножках в виде звериных лапок. – Если он и дальше будет так продолжать, то боярам придётся принимать какие-то решения. Иначе он их всех уничтожит.

– Там ведь какая-то история была с его матерью и боярами, после чего он их возненавидел, – чуть отстранившись от острого лезвия бритвы, произнёс посланник.

– Считается, что именно они помогли ей покинуть этот бренный мир. Разумеется – с помощью яда, – кивнул Антонио. – Он же в восемь лет остался без матери, и бояре в тот период имели над ним полную власть. Судя по его сегодняшнему отношению к ним, они тогда этой властью попользовались очень широко. Иногда, кажется, что его можно было бы и пожалеть за то, что ему пришлось пережить в детстве.

– Возможно, – вздохнул посланник и неодобрительно добавил: – Но то, что я видел вчера с тем боярином, мне совсем не понравилось. Он приказал его убить?

– Скорее всего, – неопределённо пожал плечами Антонио и добавил: – Рыжий мужлан, что пошёл вслед за боярином, – главный палач царя – Малюта Скуратов.

– Тот самый? – поднял брови посланник.

– Видите, даже Вы о нём слышали, – опять усмехнулся Антонио. – Но быть палачом – это не основная его работа. Это для него просто забава, увлечение. Основное его занятие – быть правой рукой царя, предугадывать все его желания, даже самые страшные, и исполнять их. От него сейчас очень многое зависит при царском дворе. Кстати, крестник Учителя уже поддерживает с ним знакомство.

– Кто бы сомневался, – довольно усмехнулся посланник Папы.

– Но Малюта Скуратов – очень опасный и непредсказуемый человек, – покачал головой Антонио.

– Напоминайте об этом крестнику Учителя при каждой возможности, Антонио, – посланник серьёзно посмотрел в глаза своему собеседнику. – Мы все ещё очень нуждаемся в своём Учителе и нам нужно, чтобы ничто его не печалило.

– Я понял, Ваше Святейшество, – с готовностью кивнул тот. – Мы не оставим своего брата в беде и в любой момент придём ему на помощь, если понадобится, пока он здесь исполняет свою миссию.

– Я не забуду передать эти слова Учителю, – одобрительно произнёс посланник и вдруг широко улыбнулся: – Ну, не будем более о грустном. Я вчера так был рад увидеть всех наших на царском пиру. Но больше мне понравилось общаться с вами со всеми после царского пира здесь, в нашем посольстве.

– А как были рады наши братья встретиться с вами! – с жаром воскликнул Антонио. – Если так дело пойдёт и дальше, то скоро по всей стране мы сможем здесь открыть свои коллегии и академии и проповедовать истинные ценности.

– Да, усилить католическую веру в этой огромной стране – наша большая мечта, – мечтательно вздохнул посланник и добавил: – Основная сейчас задача для всех вас, живущих здесь – показывать местному народу праведность и привлекательность католических постулатов.

– Согласен, Ваше Святейшество, – серьёзно ответил Антонио. – Мы будем стараться изо всех наших сил.

В это время опять постучали в дверь и молчаливо улыбающийся юный Себастьян, приоткрыв створку двери, жестом пригласил кого-то войти. На пороге появилась с улыбкой на губах цветущая графиня Терницкая.

– Я так хотела увидеть вас вновь, Ваше Святейшество, перед вашим отъездом, – она присела на одно колено около кресла посланника Папы и прикоснулись свежими губами к его сухой руке. – Надеюсь, что вы простите мне эту смелость.

– Ох, и хитра же ты, Агнешка, – усмехнулся Антонио. – Никогда своего не упустишь. Интересно, и чего ты будешь выпрашивать сегодня у Его Святейшества?

– Не ссорьтесь, дети мои, – довольно улыбнулся посланник папы Лоренцо Романо. – Не представляете себе, как я был рад вас всех увидеть. Вы же наша главная надежда в этой стране. Будьте очень осторожны и предусмотрительны. Непредсказуемость русского царя и его людей может привести к непоправимым последствиям.

– Это правда, – неожиданно звонко рассмеялась графиня Терницкая. – Как вспомню их лица, когда они увидели необычный танец Антонио и крестника Учителя – так сразу смех разбирает. Да и наши, что приехали с других провинций Руси, были сильно удивлены. Хорошо хоть здесь им потом всё объяснили. Вот славно повеселились!

– Но ты-то, Агнешка, сразу же всё поняла, – бархатно рассмеялся Антонио.

– Так я по коллегии помню, как вы с крестником Учителя ещё мальчишками всякие шутки вытворяли, что потом всех нас из-за вас заставляли дополнительные уроки делать по живописи и танцам. А вчера, как увидела, что они в танце стали изображать, так едва от смеха удержалась. Думала, лопну от напряжения, – продолжала заливисто смеяться графиня Терницкая.

– Да уж, повеселили вы публику вчера, – добродушно рассмеялся посланник Папы. – Но впредь всё-таки будьте очень аккуратны и берегите друг друга. Нас пока всего чуть более двух тысяч человек, и каждый из вас нам очень дорог. Ваша деятельность в этой стране поможет нашему обществу превратиться в большую и очень важную силу.

Глава 11

Тем временем озабоченный дьяк Лаврентий опять сидел в хоромах Девичьего монастыря и, не скрывая досады, с недовольным лицом выслушивал доклады своих подчинённых. Бесцветные губы его в жиденькой рыжей бородке презрительно кривились, а костяшками пальцев правой кисти он выбивал нетерпеливую дробь по чисто выскобленному деревянному столу:

– Ну, что ты там мямлишь?! Говори скорее – признался этот охранник в совершённом злодеянии? – тонким фальцетом прикрикнул он на стоявшего перед ним дьячка Трифона Разлогова.

– Ох, дьяк Лаврентий! Признаться-то он признался, но только сразу помер после третьей пытки-то, – с досадой почесал тот в затылке.