Софья Орех - Долгий путь скомороха. Книга 1

Тиун Устин шёл впереди, подволакивая правую ногу. Он что-то шептал себе под нос и, периодически поглядывая в небо, крестился. За ним, приобняв Теодора за плечи, шёл Ратмир. Он что-то негромко говорил мальчишке, и тот, не сводя с него испуганных глаз, тихо повторял за ним какие-то фразы. Следом за ними шли два рослых боярских ратника в красных суконных кафтанах и красных же шапках с саблями наперевес. На ногах у них были тёмно-серые порты, поверх которых красовались зелёные сапоги с заострёнными носами.

Неожиданно Ратмир с Теодором услышали ещё один женский плач. Только шёл он не от ледника, где на коленях, уткнувшись в землю, голосили наёмные плакальщицы, а от большого сруба – терема, где третьим этажом располагалась большая светлица. Большие окна светлицы были завешаны кисейными шторами, и рядом с одной из них Ратмир разглядел женский силуэт, в отчаянии протягивавший руки в направлении ледника. Женщина стенала и причитала так, как может причитать только мать, потерявшая своё дитя. От этого душераздирающего зрелища у всех проходивших мимо буквально мороз шёл по коже.

– Быстрее, быстрее, – стал подгонять их тиун Устин. – Не нужно вам на терем смотреть. Узнает об этом боярин – ещё больше разозлится.

– А почему нельзя на терем смотреть? – шёпотом спросил Теодор у Ратмира.

– Потому что в теремах живут боярские жёны, дочери, сёстры… В общем, вся боярская родня женского пола, – также шёпотом ответил Ратмир, внимательно оглядываясь по сторонам.

– А смотреть-то почему нельзя? – опять повторил мальчишка.

– Потому что боярышни, как царевны, сидят в теремах, и не всякому разрешается их видеть. Особенно – простым людям. Но и самим боярышням не дозволяется покидать светлицу без разрешения батюшки и матушки. Поэтому их никого и не было вчера на нашем представлении.

– Ага, только я видел, что они вчера так же вот за занавесочками стояли и смотрели на нас. Прямо до самого конца и смотрели, – горячо шёпотом возразил Теодор.

– Да, и я заметил. Но боярину об этом не нужно говорить. Не дай бог ещё больше разозлиться.

– А на что разозлится?

– Как на что? Вот дочь его ослушалась и убежала же как-то за забор без отцовского на то согласия. Теперь мы все страдаем из-за этого. А в первую очередь она же сама и погибла от рук убийцы…

– Ждите здесь, у двери, – взмахом руки остановил их старик Устин и сам шагнул за порог небольшого сруба, стоявшего на отшибе подворья. Буквально через несколько мгновений его голова появилась в проёме входной двери, и он призывно махнул рукой:

– Идите сюда, скоморохи. Боярин с товарищами ожидает вас.

Они зашли в небольшие сени, и тут Ратмир приостановился:

– Смотри на меня, Теодор. Вот такой поклон ты сейчас начнёшь делать боярину и его гостям. Кланяться будешь вместе со мной до тех пор, пока боярин сам нас не остановит. Повторяй за мной…

Ратмир встал напротив Теодора. Сначала левой рукой он снял с головы шапку. Затем правой рукой коснулся левого плеча и уже вслед за этим, низко наклонясь, коснулся правой рукой пола. Теодор быстро повторил.

– Вот это и есть поклон большим обычаем, – произнёс Ратмир, надевая опять шапку на голову.

– Что там, Устин?! Где этот щенок?! – раздался из комнаты раздосадованный рык боярина Скобелева.

– Вот он, батюшка. Вот этот мальчишка, – тиун Устин цепко схватил Теодора за локоть и втащил его в большую, слабо освещённую комнату, с высоко расположенными, конусообразными зарешечёнными маленькими окошечками. Ратмир поспешил за ними и, ткнув Теодора в бок, начал истово класть поклоны большим обычаем. Тот спохватился и также начал усердно кланяться кому-то, кто сидел в тёмном углу за большим деревянным столом.

– А этот ещё здесь почему?! – возмущенно прорычал Светозар Алексеевич. – Я этого скомороха к себе ещё не звал.

– А ведь точно это тот скоморох, что вчера так искусно колесо крутил, огнём жонглировал, да на лютне песни исполнял, – подтвердил боярин Пешков Антон Спиридонович. – А мальчишка этот с ним же и рыжим силачом фигуры акробатические представлял…

Боярин Усов Семён Иванович внимательно посмотрел на Ратмира и промолчал.

Ратмир упал на колени перед боярами:

– Любезные бояре! Позвольте мне остаться здесь с мальцом, чтобы не так страшно ему было здесь одному. Заставьте Бога молить. Проявите милость вашу. Он же дитё ещё совсем. Я и мешать-то не буду. Здесь вот в стороночке постою, вы меня и не увидите. А он просто знать будет, что я неподалёку, и не будет сильно переживать. И, значит, сможет спокойно и хорошо всё вспомнить и рассказать вам всё, что вы пожелаете.

– Да пусть остаётся, – лениво кивнул боярин Усов. – При нём мальчишка разговорчивее будет.

– Ну, оставайся коли так, – неожиданно согласился боярин Скобелев. – И скажи мальчишке, чтобы перестал поклоны бить. А то сейчас башку себе от усердия расшибёт.

И действительно, стоявший у порога раскрасневшийся от напряжения Теодор продолжал бить поклон за поклоном.

– Стой, Теодор, остановись, – схватил его за руку Ратмир и подвёл ближе к тяжёлому деревянному столу, за которым расположились бояре.

– Всё рассказывай, как было. Ничего не скрывай, – Ратмир дал ему своё последнее напутствие и отошел в тень.

Теодор, вытянув руки по швам, дрожал от волнения и смотрел на людей, сидевших за столом, переводя влажный взгляд поочерёдно с одного боярина на другого.

– Рассказывай, щенок, – рявкнул на него боярин Светозар Алексеевич.

– Не так грозно, Светозар Алексеевич, – негромко в бороду произнёс боярин Усов. – Мальчонка и так вон от страха уже обмочился. Если так грозить, то он и вовсе заикаться начнёт, и ничего мы от него не узнаем.

– Ничего… я у любого дознаюсь, – нехотя возразил ему боярин Скобелев, но голос свой понизил и вновь обратился Теодору: – Как… как ты нашёл сегодня… мою дочь?

Теодор как зачарованный отбил ещё один поклон, нечаянно дотронувшись рукой лужи у своих ног, и рвущимся от волнения голосом стал рассказывать:

– Я сегодня утречком задал корму нашим лошадкам и пошёл за забор в поле. Хотел гнёзд перепелиных поискать. Очень люблю я птичьи яйца собирать. У меня уже их много и каких только нет…

– Дальше рассказывай, – прервал его боярин Скобелев.

– Так вот, я пошёл к пшеничному полю… А там меня мужики позвали.

– Сколько их было?

– Трое, трое мужиков было, боярин, – сминая от волнения в руках шапку, стоял перед ними Теодорка.

– И что они сказали тебе?

– Сказали, что вот тут в пшенице боярышня лежит мёртвая и что нужно мне бежать на двор и сказать любому боярскому холопу о своей находке.

– А сами они, почему не захотели сообщить эту весть?

– А сами они трусили сильно и просили не говорить, что это они попросили…