Иван Погонин - По следам фальшивых денег

Но… – в голосе Анастасии Александровны засквозило разочарование, – вас звали, а нас-то нет…

– О, на этот счет не извольте беспокоиться, у них без церемоний. Проходной двор-с.

– А во сколько надо быть?

– В пять.

– В пять! А мне совершенно нечего надеть. Ося, мне надобно в магазин, срочно.

Кунцевич притворно вздохнул:

– А вот тут я вашим чичероне быть не смогу. Совершенно не знаю, где лучше покупать дамские наряды. Давайте поступим так: сейчас я телефонирую Татьяне Федоровне, мы возьмем такси, поедем ко мне, заберем ее, и она сопроводит вас по магазинам.

– Будет ли это удобным? Может быть, у Татьяны Федоровны на сегодняшний день другие планы?

– Никаких планов у нее нет, а по магазинам она ходить обожает.

– Ну что ж, тогда мы с удовольствием принимаем ваше предложение. Осенька, ты денежек дай мне, пожалуйста.

Четыре следующих часа Кунцевич и Клопп провели в одном премиленьком кабачке на rue de Rivoli, рядом с Grand Magasin du Louvre, в котором Анастасия Александровна с помощью мадам Кунцевич все это время выбирала себе наряд. Помощнику комиссара нарвской сыскной полиции наконец-то удалось вдоволь напробоваться французского вина. Впрочем, к пяти вечера он практически протрезвел.

Берберова долго и бесцеремонно смотрела на Клоппа, а потом спросила:

– Скажите, а как вас угораздило поступить в полицию? Там же служат одни… плохие люди. А вы на плохого человека не похожи.

– Спасибо. Только отчего вы считаете, что в полиции нет хороших людей? Вы часто имели дело с полицейскими? – Клопп поставил недопитый бокал на ручку кресла и также бесцеремонно уставился на Нину Николаевну.

– Нечасто, но имела. И определенное впечатление составила.

– Что же, и обо мне у вас негативное впечатление? – с обидой в голосе спросил сидевший рядом Кунцевич.

– А в вас, Мечислав Николаевич, я до сих пор так до конца и не разобралась, – ответила Берберова, обворожительно улыбаясь. – Ну так что вы мне можете сказать, милостивый государь? – вновь обратилась она к Осипу Григорьевичу.

– В любом государстве люди, даже самые законопослушные, относятся к полиции предвзято. Мы же в какой-то мере ограничиваем каждого человека. А кому понравится тот, кто его в чем-то ограничивает? Да, и если честно сказать, очень много поводов мы, полицейские, даем для того, чтобы к нам плохо относились. Не знаю, как во Франции, а в России среди полицейских мздоимство и лихоимство всегда цвело пышным цветом. А что касается вашего вопроса, то на него у меня несколько ответов. Дело в том, что в полицию я «попадал», как вы изволили выразиться, не один раз, а целых четыре. И всегда по разным причинам. Первый раз – по нужде, исключительно ради куска хлеба, второй – потому что служба мне эта тогда очень нравилась, третий – против своей воли, по мобилизации, ну а четвертый – и из-за нужды, и из-за любви к ремеслу сыщика.

– Вот как! Целых четыре раза, говорите? Интересно, надобно будет вас на досуге об этом поподробнее порасспрашивать.

– К сожалению, Осип Григорьевич вряд ли сможет удовлетворить ваше любопытство, – вмешалась в разговор Анастасия Александровна, беря мужа под руку. – Мы скоро уезжаем домой.

– Ну не сегодня же вы уезжаете!

– Не сегодня, но встретиться еще раз с вами мы вряд ли сможем. У нас каждый день буквально по минутам расписан.

– Вот как. Ну что ж, значит, я не узнаю истории Осипа Григорьевича. Жаль, очень жаль. Ну а вы-то, Мечислав Николаевич, как стали полицейским, по нужде или из-за любви к искусству?

– А я, Нина Николаевна, как и Осип Григорьевич, тоже поступал в полицию не единожды.

– Вот те раз! Ну уж вы-то от меня никуда не денетесь, все расскажете!

– Как-нибудь расскажу.

[15]

До отхода поезда оставалось десять минут. Мужчины обнялись, дамы расцеловались.

– Как же время летит! Две недели прошло, а кажется, что вы нас тут встречали полчаса назад, – вздохнул Клопп.

Кунцевич товарища поддержал:

– Это да, время летит, мчится, как курьерский поезд. Говорите, не заметили, как две недели прошло? А я, батенька, жизнь прожил и не заметил. Мне же в ноябре шестьдесят пять! Сколько моих ровесников уже к праотцам отправились. Кошко в прошлом году схоронили, Филиппова так вообще шесть лет назад! Да-с. Ну, не будем о грустном. Все-таки на пароме решили?

– Уговорил он меня, Мечислав Николаевич, уговорил окаянный, – пожаловалась мадам фон Клопп. – Ой, Ося, если потонем, я даже не знаю, что с тобой сделаю!

– Иначе мне на службу не поспеть. Я тебе предлагал вариант – на день раньше отправиться, тогда можно было бы и на поездах, – возмутился Клопп.

– Ты же знаешь, что о более раннем отъезде не могло быть и речи. Я и так почти ничего не увидела.

– Да вы, Анастасия Александровна, не беспокойтесь, – ободрил баронессу Кунцевич. – Ничего не случится с паромом. Летом Балтика спокойна. К тому же на корабле намного удобнее – завтра будете в Ростоке, заселитесь в каюту и поплывете с комфортом. Спать станете на кроватях, есть – не торопясь и через пару ночей – дома. А на поездах как? Спать приходится сидя, есть на бегу, все время прислушиваясь, не дали ли свистка, да и пересадки эти бесконечные, половину вещей можно растерять.

– Вы, Анастасия Александровна, ему верьте, – вступила в разговор мадам Кунцевич. – Он у меня всю Европу в свое время объездил, все про путешествия знает.

– Что правда, то правда, много где мне довелось побывать. Да и не только в Европе, но и в Азии. До Благовещенска добирался! И знаете с кем? – Мечислав Николаевич лукаво улыбнулся. – С вашим, Анастасия Александровна, супругом.

– Это когда же? – спросила баронесса и подозрительно посмотрела на мужа.

– Весной тринадцатого это было.

– А-а! Это тогда, когда у нас Ванька только появился, а ты вместо того, чтобы жене помогать, на три месяца исчез? Он мне, – обратилась фон Клопп к Татьяне Федоровне, – все это время врал, что в Питере тогда был, прикомандировали его якобы к Департаменту полиции. А ты, оказывается, в Сибирь ездил? – Она вновь обратилась к мужу: – Почему мне не сказал?

– Говорить начальство не велело – секретная была командировка-то.

– Ося! Что ты меня за ребенка держишь? Большевики все царские секреты двенадцать лет назад отменили.

– Да как-то недосуг мне было после октября семнадцатого тебе про свои приключения рассказывать, у нас тогда, если помнишь, другие темы были для разговоров.

Анастасия Александровна хотела надуться, но передумала – любопытство пересилило.

– Ну сейчас, слава богу, не семнадцатый и не восемнадцатый, времени свободного у нас с тобой в ближайшие три дня будет много, поэтому придется тебе все рассказать про свои секретные командировочки.