Наталья Александрова - Тайна тринадцати апостолов

— А ведь я знаю, кто здесь изображен! — проговорила она удивленно.

— Кто же?

— Это граф Фоскари… ну да, вот и буква «F», и графская корона у него на руке — на тот случай, если мы не заметим портретного сходства или усомнимся в нем.

— Граф Фоскари? — переспросил Старыгин. — А кто это такой?

— Венецианский патриций, современник адмирала Морозини, один из участников заговора Беллини. У нас в музее, кстати, есть его хороший портрет.

— Что, тоже кисти Тинторетто?

— Нет, к сожалению. Я проверяла авторство и однозначно отвергла Тинторетто. Не тот мазок, не тот колорит. Пока он числится в нашем каталоге как работа неизвестного венецианского художника шестнадцатого века.

— Интересно! — протянул Старыгин. — Пойдемте, взглянем на тот портрет.

Они покинули отдел графики и быстро пошли по коридорам музея.

По дороге Анджела покосилась на Старыгина и спросила:

— Теперь-то вы можете сказать мне, почему вас заинтересовал этот рисунок? Вы же не знали, что на нем изображен граф Фоскари? Или знали? Сознайтесь!

— Не знал, — честно признался Старыгин и рассказал Анджеле, что нашел вывеску, сделанную по этому рисунку, в старой мастерской на острове Мурано.

Не стал только говорить про надпись «Следуй за кровью». Ему не хотелось раскрывать перед ней все карты.

За разговором они вошли в зал, где висел портрет графа Фоскари.

Это был большой парадный портрет.

На графе были надеты сверкающие доспехи. Лицо его было значительным и властным. Старыгин отчетливо увидел его сходство с персонажем «Тайной вечери». И так же отчетливо понял, что Анджела права — этот портрет не принадлежал кисти Тинторетто, здесь была видна рука другого художника.

А еще он понял, что не только сам граф знаком ему.

Он узнал и то помещение, в котором он был изображен.

Эта была та же самая комната, в которой позировал на своем портрете адмирал Морозини.

— Вы это тоже заметили? — повернулся Дмитрий к Анджеле.

— Да, — проговорила она уверенно, — это тот же самый фон, что на портрете адмирала. Вот этот камин и гобелен на стене. Я отметила это, когда исследовала этот портрет, и выяснила, что это за комната. Это так называемый малый кабинет во дворце Ка Фоскари. Видимо, адмирал Морозини был в дружеских отношениях с графом и позировал художнику в его дворце.

— Вот как… — протянул Старыгин.

Внимательно осмотрев портрет графа, он перешел в соседний зал, где висел портрет адмирала, и остановился перед ним.

В голове его звучала фраза, увиденная в стекольной мастерской.

Segui sangue. Следуй за кровью.

Стеклодув считал, что эта надпись предназначена ему и его семье, что в ней заключено завещание предка, наказ хранить семейное мастерство и передавать его из поколения в поколение.

Но сам Старыгин сомневался в такой трактовке. У этой фразы был более простой, более конкретный смысл.

До сих пор на каждой картине он находил указание, связанное с некоей старой тайной. Наверняка и эта фраза тоже относится к их числу. Не случайно она написана на столе перед графом Фоскари, одним из участников заговора Беллини. Ведь в самом начале своих поисков Старыгин прочел, что каждый из участников Тайной вечери хранит свою часть тайны.

Следуй за кровью…

Что, если имеется в виду не символическая кровь, текущая в жилах членов одной семьи, а вполне реальная кровь? Кровь, капающая на пол с жезла адмирала Морозини?

— Что вас так заинтересовало в этом портрете, Дмитрий? — прозвучал у него за спиной мелодичный голос Анджелы Контарини. — Неужели вы не нагляделись на него в своей мастерской, когда занимались его реставрацией? Ведь вы провели перед ней много часов! Неужели вы можете найти в нем что-то новое?

Первым побуждением Старыгина было рассказать ей о старинной вывеске в стекольной мастерской, о загадочной фразе, написанной на столе перед графом Фоскари, но тут же Дмитрий Алексеевич напомнил себе о странном и подозрительном поведении синьоры графини, о ее подслушанном разговоре с человеком в маске Чумного Доктора, а главное — о том, что она назвала его олухом, и всякое желание откровенничать с ней тут же испарилось. Он ответил ей уклончиво:

— Я хочу еще раз сравнить этот портрет с портретом графа Фоскари, который вы мне показали. Может быть, автор того портрета был учеником Тинторетто…

— Может быть, но разве это так уж важно? — проговорила Анджела, утратив интерес к теме разговора. — Вряд ли такое предположение вызовет интерес научного сообщества или прессы.

— Вы правы, но ведь нам важен не только интерес прессы — важнее всего истина. — Старыгин постарался добавить в голос как можно больше пафоса.

— Истина! — Анджела едва заметно усмехнулась. — Что такое истина? То, во что верит большинство!

— Ну, вот здесь я с вами не соглашусь. Истина ценна сама по себе. Истина — это великий учитель, который не прощает неуважительного отношения к себе и сурово наказывает плохих учеников! Отклонившись от истины, мы предадим самих себя!

«Ай да я! — удовлетворенно подумал Старыгин. — Хорошо излагаю!»

— Ну ладно, ладно, не будем спорить! — отмахнулась от него Анджела. — Занимайтесь поисками истины, а я пойду: у меня сегодня еще много насущных дел.

Старыгин так и думал, что она заскучает от пустых разговоров и уйдет. Но тут подняла голову его знаменитая интуиция. Он понял, что его изыскания подходят к концу. Тем более ему пора улетать в Петербург, формально все его дела здесь, в Венеции, закончены.

— Анджела, подождите! — позвал Старыгин. — Не уходите так сразу.

— В чем дело? — едва повернув голову, холодно спросила она.

— Дело в том… — он подошел ближе, — дело в том, что я… я хотел бы попросить вас об одной вещи.

Старыгин усиленно делал вид, что смущен.

— Да что такое? Говорите же скорее, мне некогда!

— Я скоро уеду… — тянул Старыгин, — и мне бы хотелось…

Очевидно, она подумала, что он просит ее поужинать с ним или нечто подобное, и уже губы ее зашевелились, чтобы ответить на эту просьбу вежливым отказом.

— Пожалуйста, запишите мне вот тут всех участников заговора Беллини! — выпалил Старыгин.

— Что-о? — С удовлетворением, переходящим в злорадство, он заметил, что она даже разочарована.

— Меня так заинтересовала эта давняя история, может быть, этот список пригодится для исследовательской работы, и к тому же… к тому же я хочу иметь что-нибудь на память от вас… — он подпустил в голос некоторой мужской нагловатости, — вы же не откажете коллеге в такой простой просьбе?

— Да ради бога! — Она вырвала у него из рук листок и ручку и написала тринадцать имен за минуту.

После чего сунула листок ему в руки и ушла, не оглядываясь.

Старыгин проводил ее взглядом и ухмыльнулся. Он и сам не знал, для чего все это устроил. Но теперь, если он столкнется еще с какой-то загадкой на очередной картине, ему не понадобится спрашивать очередное имя у этой итальянской гордячки.