Оливер Пёцш - Дочь палача и Совет двенадцати

Но она ошиблась.

– Барбара, – с нежностью произнес Валентин. – Я хочу спросить тебя…

Не обращая внимания на окружающих, музыкант опустился на колено возле кровати.

– Ты хочешь стать моей женой?

Барбара замерла. Слезы все еще катились по ее щекам, но она кивнула. На них с любопытством поглядывали больные, но ей было все равно. Казалось, все это снится ей или у нее снова поднялся жар. Но постепенно женщина осознала, что это происходит в действительности.

– Да, хочу, – ответила она тихо и шмыгнула.

Валентин вынул из кармана кольцо. При свечах, горевших в лазарете, оно тускло переливалось серебряным блеском.

– Это настоящее серебро, – с улыбкой сказал музыкант и протянул ей кольцо. – Не какая-нибудь дешевка вроде тех монет. Я уж не помню, на скольких свадьбах мне пришлось играть, чтобы позволить его себе… Но ни одна из них не будет такой прекрасной, как наша.

Он надел кольцо на ее палец. Но Барбара посмотрела на него с испугом.

– Я… боюсь, все не так просто, как ты себе представляешь. Ты забыл про моего отца. Если Магдалена с семьей переселится в Мюнхен, он не допустит, чтобы и я оставила его. Да еще в пользу какого-то музыканта, – добавила она хмуро.

Валентин подмигнул ей. В отличие от нее, он не терял уверенности.

– Предоставь это мне. Кое-кто способен повлиять на твоего отца, и мы поговорили с ним по душам. Правда, пришлось разориться на пару кружек пива… Но оно того стоило.

– Ты о ком это? – удивилась Барбара.

– Скоро узнаешь.

Он поцеловал ее в лоб, и по телу женщины от пяток до макушки прошла теплая волна.

– Все будет хорошо, – сказал Валентин. – Вот увидишь.

Отец и сын стояли на верхней площадке колокольни Старого Петра и смотрели вдаль. Альпы белой лентой тянулись по горизонту. Казалось, до них можно дотянуться рукой. Оба курили трубки, и ветер, непривычно теплый для февраля, уносил дым в сторону ратуши.

– Где-то там Шонгау, – проговорил Георг и показал на северо-запад. – Если присмотреться, можно даже разглядеть Пайсенберг.

Куизль промолчал. Он наслаждался видом. За последние дни произошло столько событий, и он ощущал внутри благостную пустоту. Казалось, теплый ветер прочистил все мысли. Возможно, поэтому у него слегка заболела голова. В такие моменты палач находился в ладу с самим собой. Якоб глубоко вдохнул.

– Приятное место, – проговорил он. – Только не думаю, что каждый может сюда подняться. Как ты это устроил?

Георг лукаво подмигнул ему.

– Скажем так, я знаю одного человека, который знаком со здешним сторожем. Бутылочка крепкой выпивки открывает многие двери…

Куизль-старший продолжал смотреть на горы, словно перед ним была искусная церковная фреска. Они с сыном давно не проводили время вот так, без всякой цели. Раньше, когда Георг был еще ребенком, Якоб часто показывал ему места, где водились форели, а иногда они просто бродили по лесу. При этом помногу они никогда не говорили. Вот и теперь прошло некоторое время, прежде чем Георг вновь обратился к отцу:

– Кстати, что теперь стало с этим Пфунднером? Ну, которого ты преследовал в лабиринте.

Капитан Лойбль рассказал им, что Фрисхаммера нашли той же ночью. Двое влюбленных решили уединиться в гроте и наткнулись на связанного, почти окоченевшего мастера. Незадолго до этого от грота отъехала карета, очевидно без груза. Чеканочные формы и прочие принадлежности сразу выдали Фрисхаммера. Но до сих пор речь шла лишь об одном фальшивомонетчике.

– Кучера и еще двух пособников, кажется, посадили в камеру, – ответил Куизль, глядя на горы. – Четвертого пока разыскивают. Книготорговец почти сцапал его, когда тот пытался расплатиться фальшивыми монетами. Такой низкий, тощий тип, разодетый как франт… – Якоб пожал плечами. – Сомневаюсь, что они его разыщут. Пособников должны повесить, а Фрисхаммеру, наверное, отрубят голову.

– Значит, Дайблер перед уходом все-таки потрудится… – Георг поскреб подбородок и затянулся. – Хотя Фрисхаммер легко отделается. Обычно за такое преступление четвертуют или варят в кипящем масле.

– Они пошли на какую-то сделку. И за это имена его сообщников останутся в тайне.

– То есть Пфунднер выйдет сухим из воды?

– Спросишь у него сам в Судный день. – Куизль сплюнул. – Я сегодня разговаривал с капитаном. Пфунднера только вчера нашли в лабиринте, обледенелого, как статуи в парке. Он, наверное, так и не смог выбраться в темноте. А потом выпал снег, поэтому обнаружили его только теперь, застрявшим в зарослях боярышника. Видимо, он до последнего пытался отыскать выход.

– Не могу сказать, что мне его жаль, – проговорил Георг. – По рассказам Магдалены, он тот еще мерзавец. Человек с ледяным сердцем, и сам превратился в ледышку…

Услышав имя Магдалены, палач неожиданно нахмурился. Дочь сообщила ему, что они с Симоном в течение года хотят перебраться в Мюнхен. По ее тону Якоб понял, что возражений она не потерпит. Приказывать он ей больше не мог. Возможно, так и вправду лучше – для Петера, для Симона, для всех… Куизль стал старым человеком, чья жизнь, полная приключений, медленно клонилась к закату. Но ему не в чем было себя упрекнуть! Для своей семьи он всегда старался как лучше.

Оставалось только пристроить Барбару.

– В Шонгау я, пожалуй, еще раз поговорю с живодером насчет Барбары, – задумчиво произнес палач. – Он, в общем-то, неплохой парень, хотя ему не помешало бы почаще умываться. Тогда Барбара будет поблизости и время от времени сможет помогать по дому.

Георг прокашлялся.

– Об этом я и хотел с тобой поговорить. Сегодня утром я встретился с этим парнем, который привел Барбару к Вальбурге. Его имя Валентин…

– Самый настоящий проходимец, – проворчал Якоб, прикусив мундштук трубки. – Я так понял, он музыкант, играет на свадьбах и дурацких праздниках. Самое время увезти Барбару обратно в Шонгау.

– Ну, он не такой уж и проходимец. И нравится Барбаре. К тому же он всегда сможет обеспечить себя и свою семью. Музыка людям всегда нужна.

Палач повернулся к сыну и впервые за все это время вынул трубку изо рта.

– Постой-ка, не хочешь ли ты сказать, что Барбара собралась замуж за этого… скрипача? – Он пренебрежительно хмыкнул. – Выкинь это из головы. Я никогда не дам своего согласия!

– Как скажешь.

Георг кивнул и снова запыхтел трубкой. Еще несколько минут прошли в молчании.

– Кстати, я не собираюсь возвращаться в Бамберг, – словно бы невзначай сообщил Георг. – Дядя Бартоломей отбыл еще пару дней назад. Но я за ним не поеду.

– Не собираешься?… – И снова Якоб не поверил своим ушам. – Черт, и ты так, мимоходом, говоришь мне об этом? Что произошло? Бартоломей тебя прогнал?

– Скоро он уйдет на покой, и в Бамберге нужен новый палач. Мне уже дали понять, что на эту должность я могу не рассчитывать. В Бамберге у меня нет будущего.