Оливер Пёцш - Дочь палача и Совет двенадцати

– Ты о чем? – спросил Куизль, закуривая трубку.

Дайблер понизил голос.

– Ты ведь сам слышал у пристаней, что люди начинают болтать всякий вздор. Призраки и нежить! Здравый смысл снов где-то на задворках, – он фыркнул. – Но это еще не всё. Наша встреча для горожан как бельмо на глазу. Устроить ее в Ау стоило мне немалых трудов. Суеверные обыватели считают, что такое количество палачей в одном месте сулит несчастье. А теперь кое-кто утверждает, что мы как-то замешаны в этих убийствах.

– И как они додумались до такой глупости? – спросил Георг и взял со стола кувшин с вином. – Мы – палачи, а не убийцы.

– Ну, за последние несколько дней нашли трех убитых девиц. Между собой убийства, скорее всего, никак не связаны. Но, признаю, каждое из них в чем-то напоминает казнь. – Дайблер принялся загибать пальцы. – Одну пронзили колом, другую утопили, третью замуровали живьем… А за казни у нас пока что отвечают палачи.

– Мумия пролежала в пещере двадцать лет, и девушку у ручья не утопили, а накормили красавкой, – ввернул Куизль. – Не понимаю, какое отношение это имеет к нашему Совету.

– Против людской болтовни логика бессильна, – ответил Дайблер и пожал плечами. – Я тоже не знаю, кто или что за этим стоит. Но эта мумия в конце концов переполнила чашу. Тем более что и в предыдущие годы то и дело пропадали девушки. Или их находили мертвыми.

– Так мертвых девушек было еще больше? – Магдалена с раскрытым ртом уставилась на Дайблера. По коже, несмотря на огонь в очаге, пробежал мороз. – И вы говорите об этом только сейчас?

Дайблер склонил голову.

– Ну, нет ничего необычного в том, что юных девушек в Мюнхене постигает такая плачевная участь. Несчастная любовь, нежеланный ребенок – и они бросаются в воду. Другие становятся жертвами каких-нибудь мерзавцев. В основном это девицы из деревень, которые ищут здесь работу. К нам стекаются бедолаги со всей Баварии, чаще всего в Ау, Гизинг или Хайдхаузен, потому что надеются однажды получить бюргерские права. Это, естественно, привлекает и всякий сброд.

– Но теперь люди, похоже, пресытились этим сбродом, – заметил Симон. – Им нужен козел отпущения. И если не человек, то призрак. Или презренный палач. Не так ли?

Дайблер хмуро кивнул. Из соседней комнаты доносился радостный детский смех, и казалось, он звучит в каком-то параллельном мире. Мюнхенский палач с серьезным видом повернулся к Куизлю:

– Я и прошу-то, чтобы ты осмотрелся, послушал, что говорят. Ты ведь уже делал так раньше. Может, что-нибудь выяснишь и сумеешь оправдать нас… Пока наш Совет не закончится или не случится что-нибудь похуже.

– У пристаней именно этим я и занимался, – проворчал Куизль. – И тебе это не слишком понравилось.

– Тогда я не знал, что ветер дует в нашу сторону, – вздохнул Дайблер. – Может, ты все-таки прав и эти убийства как-то связаны между собой…

– Ты и в самом деле так считаешь? – спросила Магдалена с любопытством.

Якоб промолчал.

– Твой отец обнаружил во рту у мумии один амулет, – ответил за него Дайблер. – И такой же амулет был в кулаке у девушки из Ау. Похоже на образ Марии с сияющим венцом.

– А как насчет третьей девушки? – спросил Симон. – Той, с колом в груди. У нее тоже был такой амулет?

– К сожалению, этого мы не узнаем – она уже похоронена, – Дайблер почесал спутанную бороду. – Это, скорее всего, простое совпадение. Девушки, наверное, хотели таким образом уберечься от скверны. Но от этого люди не перестанут подозревать нас, палачей.

– А если тут и вправду замешан кто-то из палачей? По крайней мере, в двух последних убийствах? – спросил Куизль и с шумом затянулся.

– То есть как? – с удивлением спросил Дайблер.

– Ну, если мастер Ганс действительно солгал, как утверждает Георг, то на него стоит, по крайней мере, обратить внимание. Он любит мучить людей, это всем известно. Может, он уже был в Мюнхене, когда ту девушку пронзили колом. От Вайльхайма до Мюнхена не так уж и далеко. А Маттеус говорит, что в день убийства мастер Ганс виделся с рыжей девушкой. Этого достаточно, чтобы вызвать подозрение.

– Черт возьми, Якоб! – выругался Дайблер. – Минуту назад я хвалил тебя за здравый смысл, а ты выдаешь такое… Тебе хочется повесить что-нибудь на Ганса, потому что он чуть не отправил твою дочь…

Палач осекся и взглянул на Барбару, которая за все это время не проронила ни звука.

– Прости… – произнес он виновато. – Глупо с моей стороны.

– Ерунда, – тихо ответила Барбара и стиснула кулаки. – Признаюсь, мне бы даже хотелось, чтобы Ганс был в этом замешан. Чтобы отец смог переломать ему все кости.

Некоторое время все хранили молчание. Якоб выпускал в потолок маленькие облака дыма. Магдалена видела, что отец глубоко задумался. Все повторялось снова: стоило ему почуять тайну, он не успокаивался до тех пор, пока не разгадает ее.

– Да, ты прав, Михаэль, – произнес наконец Куизль. – Я терпеть не могу Ганса, и не только потому, что он едва не казнил мою дочь. Между нами кое-что произошло, чего… происходить не должно было. Но, если хочешь докопаться до истины, месть – не лучший советчик. Хм… – Он пожевал чубук трубки. – Эти убийства как-то связаны. И дело не только в том, что все они имеют сходство с казнями и у жертв были одинаковые амулеты. Тут есть что-то еще. И я еще выясню, что именно. Но для этого мне нужно побольше узнать об этих девушках. Хотя бы о тех, которые погибли недавно.

– Я подумаю, как это можно устроить, – ответил Дайблер и взял кувшин. – А пока поговорим лучше о чем-нибудь приятном. – Он улыбнулся Георгу. – Вот про твоего сына, например. Как говорят, он скоро станет отличным палачом в Бамберге.

– Боюсь, мне уже пора, – Георг резко поднялся. – Я обещал дяде Бартоломею вернуться пораньше. А подмастерье, как вам известно, во всем должен повиноваться своему учителю.

Вид у него был мрачный. Казалось, мысль о дяде Бартоломее о чем-то ему напомнила.

– Тогда я, пожалуй, тоже пойду, – Куизль поднялся из-за стола.

Магдалена понимала, что возможность пройтись с сыном много значила для отца. Он всем сердцем любил Георга, хоть и старался этого не показывать.

– Думаю, обратно мы пройдем по городу. Так будет быстрее и безопаснее, – Куизль ухмыльнулся. – Впрочем, сомневаюсь, чтобы у кого-то хватило ума резать глотку палачу и его ученику.

Они коротко попрощались и скрылись за дверью.

Магдалена слишком поздно вспомнила, что так и не расспросила Георга о его будущем в Бамберге.

– Здесь живет настоящий король?

Петер в изумлении смотрел на мюнхенскую резиденцию. Дворец курфюрста раскинулся вдоль улицы, ведущей к Швабингу, небольшому селению к северу от Мюнхена. При этом он не был дворцом в прямом смысле слова, а представлял собой целый комплекс сооружений с собственной церковью, внутренними дворами, конюшнями, различными строениями и огромным садом с северной стороны. На другой стороне улицы высилась еще недостроенная церковь. Симон задумался, сколько же народу проживало в резиденции. Одним лишь семейством курфюрста число ее обитателей явно не ограничивалось – вполне возможно, что оно превышало даже все население Шонгау.