Юрий Кларов - Перстень Люцифера

Коллекция эта в дальнейшем была основательно пополнена Николаем Борисовичем Юсуповым, который приобрел в 1874 году на аукционе в Женеве гордость герцога Карла Брауншвейгского — Венеру, вырезанную из цельного сапфира высотой в три с половиной дюйма на круглом постаменте из рубина цвета голубиной крови. Им же были куплены свыше ста великолепных античных гемм, на многие из которых зарился Императорский Эрмитаж, большое и разнообразное собрание дендритов, многочисленные виртуозные изделия итальянских ювелиров шестнадцатого и семнадцатого веков, обширная коллекция фарфоровых, золотых и серебряных табакерок восемнадцатого века работы немецких, французских, австрийских и русских мастеров.

В собрании музыкальных инструментов Юсуповых имелись шедевры таких прославленных мастеров, как Джованни Маджини, Николо Амати, Антонио Страдивари и Джузеппе Гварнери. А пинакотека, составлявшая почти полторы тысячи полотен, привлекала ценителей живописи именами Ван Дейка, Рубенса, Рембрандта, Коро, Фрагонара, Давида, Лебрена, Греза, Буше, Гварди, Тьеполо. Скульптура Бушардона, Фальконе, Витали. Чудесные гобелены, среди которых были изделия XV века знаменитого мастера Филиппа Мэтра из Брюсселя, гобелены эпохи Лебрена, ковры из цикла «Жизнь Марии Медичи» по эскизам Рубенса, голландские гобелены, флорентийские XVI века из мастерской, основанной герцогом Козимо I.

Короче говоря, у Юсуповых было чем поживиться. Но Феликс Феликсович Младший вообще не нашел времени для американцев. Зинаида же Николаевна Юсупова Горвица, правда, приняла и согласилась даже на продажу ряда вещей второсортных, не представлявших для фирмы особого интереса.

«Для таких полешек сохатого было обкладывать ни к чему,— прокомментировал состоявшуюся между американцами и княгиней Юсуповой сделку «шкелет».— Такие полешки и суслики наперегонки таскали. Только плати. В общем, бизнес ни с великими князьями, ни с Юсуповыми не склеился. Если бы знали, что вскорости Октябрьский переворот большевики устроят, тогда бы, понятно, все по-иному обернулось. Только человек не Бог: ничего наперед не знает. Задним умом лишь крепок. И ни графские, ни княжеские титулы тут прозорливости не добавляют. Попробуй в политике разобраться, где Рубенс, а где Вася, где истина, а где фальшь. В ней лишь одно — пиф-паф да ой-ей-ей!»

За окном жидкой кисеей опустились сумерки. Карабашев зажег висящую над столом красивую лампу (электричества в Петрограде второй день не было).

— Говорят, из особняка Юсуповых исчезли чуть ли не все их сокровища? — сказал Яровой.

— Говорят.

— Куда ж они подевались?

«Шкелет» дернул плечом.

— Вот чего не знаю, того не знаю. Все куда-то подевалось. И мясо подевалось, и масло, и сахар, и хлеб...

— А все же?

— Загадки, так думаю, особой нет.

— Ну-ну,— подбодрил Яровой.

— Часть, видно, Юсуповы с собой за границу увезли, а остальное растащили все, кому было не лень. А ленивых нынче на воровство днем с огнем не сыщешь. Никто себе мирно на печи не лежит, каждый бегает — кто рысью, а кто и галопом. Ну и тащат что ухватить удастся. Даже и удивление берет, что Казанский собор до сего времени на месте прежнем стоит. А в юсуповском особняке кто только после революции не квартировал: Советы какие-то, комитеты, комиссии, шведское консульство одно время размещалось, представительство по обмену военнопленных... Ну, и просто питерский обыватель. У каждого интерес походить по дому, в котором Распутина убивали. А если уж по дому ходишь, то почему бы и на память чего не взять. Один статуэтку приглянул , другой — подсвечник или коврик для собачки, а третий Мурильо или Веласкеса уволок. Вот небось и остались в особняке одни стены. Свобода, словом. Она для дураков и жуликов что мать родная.

— Понятно,— кивнул Яровой и, достав из кармана пиджака фотографии Ковильяна-Корзухина, аккуратно разложил их на столике.

— Из особняка Юсуповых, что ли? — заинтересовался «шкелет».

— Нет, не из особняка. У меня будет к вам маленькая просьба, Семен Петрович. Посмотрите-ка, пожалуйста, повнимательнее на этого гражданина. Знаком?

Антиквар надел очки, вгляделся в фотографии.

— Да вроде бы нет.

— А без «вроде»?

— Тоже нет.

— Странно.

— А чего странного-то?

— Видели вас с этим гражданином.

— Кто?

— Винкельман видел на Невском. А Шуров и Васильченко здесь с ним встречались, у вас на квартире.

«Шкелет» ничуть не смутился.

— Выходит, не зря вам жалованье платят, а?

— Не зря, Семен Петрович, не зря. Так припоминаете этого гражданина?

Карабашев «припомнил». По его словам, в конце семнадцатого года к нему пришла дама, приехавшая из Москвы, которая представилась ему госпожой Усатовой. Ее сопровождал некий вертлявый молодой человек (по описанию антиквара, вертлявый очень смахивал на Ваську Дубоноса, о котором Яровому рассказывал субинспектор Московского уголовного розыска Волков). Дама предложила Карабашеву фарфоровую табакерку восемнадцатого века, усыпанную бриллиантами. Вещь была стоящей, но у нее имелся весьма существенный изъян — ворованная. Табакерка числилась в списке похищенного из Зимнего дворца в ночь с 25 на 26 октября 1917 года и подлежала сдаче комиссару по защите музеев и художественных коллекций Ятманову. Так что сделка не состоялась. А через неделю у Карабашева появился с той же табакеркой и несколькими персидскими миниатюрами вот этот самый господин с фотографии. Уговаривал антиквара приобрести эти вещи. Миниатюры Карабашев у него купил, верно, хотя вначале вообще не хотел с ним иметь никаких дел, а табакерку так и не взял. Чего не было, того не было. Правда, комиссару по защите музеев о том прискорбном случае не сообщил, потому и не хотелось признаваться, что знает гражданина, запечатленного на фотографиях. Грешен. Но что с него, старика, возьмешь?

— Эх, Семен Петрович, Семен Петрович! — ласково сказал Яровой, дослушав Карабашева до конца.— И все-то вы пытаетесь великого Рубенса Васей подменить, святую истину — ложью. Ведь Вольдемара Петровича Корзухина вы давненько знаете, если память мне не изменяет, с 1906-го. Это сколько же получается? Двенадцать лет. И здесь с ним встречались, и в Париже, и в Берлине... И в картишки с ним не раз перекидывались, и в рулетку играли... Но я ни на чем не настаиваю. Не хотите об этом говорить, не надо. А вот один вопрос все-таки позвольте. Когда последний раз вы от него весточку получали?

— Никаких «весточек» я от Корзухина не получал.

Глаза антиквара глядели холодно и настороженно.

— Не могу вам поверить. Но это мы выясним через других людей. А теперь...

— Арестуете? — догадался Карабашев.

— Зачем же арестовывать? Нет, не арестуем,— заверил его Яровой и спросил: — Племянники у вас есть?