Антон - Проклятие Дома Ланарков

Иногда, уже лёжа в постели, перед тем как заснуть, супруги рассказывали друг другу страшные истории. Ребячество конечно. Зато бывало очень увлекательно. Однако сегодняшняя история напугала её саму. «Сказка» лишь отчасти была выдумана ею, она просто стала пересказывать самые страшные свои детские впечатление и увлеклась… Пожалуй, не стоило этого делать…

…Она проснулась среди ночи от нехорошего предчувствия. Лоб её был мокрым от пота, по спине пробежал озноб. В стекло бились ветви деревьев, им вторили капли дождя. Она подошла к окну и посмотрела на освещённые молнией надгробия. Почему-то во сне дом приёмных родителей стоял прямо посреди кладбища, возвышаясь над могилами самых близких ей людей: матери, отца, сестёр, брата — Джейн, Майкл, Феликс, Энн, Кансуэлла — все они, вся её семья теперь там!

— Иди к нам! — их голоса звучали звонко и чётко, будто они стояли прямо под окном. — Тебе будет лучше с нами. Мы поможем тебе обрести, наконец, покой и счастье, недостижимые в твоём мире. Защитим тебя от него. Ты избавишься навсегда от мучающего тебя страха…

Она перекрестилась и вернулась в постель, где мирно посапывал её муж. Дверная ручка бесшумно повернулась. Она сжалась в комок. В проёме появился массивный мужской силуэт. Волна ужаса окатила её. Она попыталась растолкать мужа, но у неё ничего не получилось. Самый жуткий её кошмар воплощался в реальность, а он мирно похрапывал! Гость двинулся к ней, при его приближении ужас парализовал её. Невозможно было даже пальцем пошевелить, крик застрял в груди, она могла только следить за приближающейся фигурой…

… — Нет, я не бродяга и не вор, — возразил человек, хотя тот, с кем он только что разговаривал, уже успел скрыться из виду. Но чудак в круглой шляпе-шапокляк и в сильно поношенном с заплатами смокинге, будто не заметил исчезновения собеседника. Он благоговейно поднял с земли тлеющий окурок дорогой сигары с измочаленным зубами влажным концом, сунул себе в рот и продолжил объяснять в пустоту:

— Мы артисты! Показываем фокусы и разные увлекательные трюки — человек хлопнул себя по цилиндру на голове и тот сложился вдвое. Затем шляпа взлетела в воздух вместе с парой разноцветных шаров. Фокусник принялся жонглировать и выполнять акробатические па, попутно продолжая диалог с пустотой: — Людям нравится смотреть на наши выступления, поэтому мы гастролируем повсюду. Но вы отказались дать нам несколько монет за наше искусство. Так поступать с голодными артистами жестоко. Теперь мне не на что будет купить костей для своих товарищей и французскую булку для себя, поэтому нам придётся самим что-нибудь поискать себе на обед.

Две крупные собаки циркача уже что-то нашли и лаем звали хозяина, у которого с собой имелось всё необходимое, чтобы добраться до гнезда с яйцами или другой доступной добычи, которой богата провинциальная глушь. Откровенно говоря, троица не гнушалась ничем в голодные времена, когда не могла прокормиться лишь искусством (а такое с ними случалось не так уж редко). Поэтому время от времени им всё же приходилось воровать домашнюю птицу и овощи с фермерских полей, ведь когда от голода сводит живот, то о благородных принципах как-то забываешь.

Но на этот раз питомцы удивили хозяина: странно повизгивая и рыча, они рыли когтями землю между остатками древней каменной ограды и крупным деревом. Непонятное поведение четвероногих товарищей смутило мужчину, ему ещё не приходилось видеть их такими взволнованными. Возможно, сказывался третий день вынужденной голодовки. «Что они могли почуять тут?» — спросил он себя и внезапный холод стиснул его сердце. Ему захотелось немедленно сбежать подальше от этого места. Но потом человек подумал, что в земле может быть спрятан клад, и снял притороченную к рюкзаку короткую лопатку…

…Потом он долго сидел далеко в стороне от страшного места, боясь даже взглянуть на разрытую могилу. Кружилась голова, беднягу подташнивало от тяжёлого запаха разлагающейся плоти. И, хуже всего, он дрожал и никак не мог остановиться: руки и ноги так тряслись, что не было сил подняться и убежать.

Наконец фокусник встал на ноги и взял собак на поводок, собираясь скорее уйти. Псы скулили и жались к ногам хозяина. Тихие шаги за спиной заставили бродягу испуганно повернуть голову:

— Уф, это вы… — с облегчением перевёл он дух и вытер пот со лба. — Как хорошо, что вы вернулись. Во имя всех святых скажите, за что убили эти людей?! Неужели человек способен на такую невероятную жесто…

Бродяга осёкся на полуслове, глаза его округлились, рот поехал в сторону и косо распахнулся в немом крике, — тот, кто стоял напротив, одним резким движением оборвал зарождающийся вопль. Горячая кровь брызнула из раны, но тот кто был напротив успел рассмотреть в тускнеющих зрачках своё звериное отражение…

К моменту прибытия лондонского поезда маленькую станцию окутала лёгкая дымка наступающих сумерек; на перроне стояли лужи, в которых тоскливо отражался свет фонарей. В этих лесистых и болотистых краях осень ощущалась особенно промозглой. Не удивительно, что даже привычные к сырости и туманам лондонцы предпочитали оставаться в уютных купе. С тайным превосходством пассажиры глазели в окна на недавнюю попутчицу, которой не повезло иметь какие-то дела в такой глуши. Кроме неё — сошедшей на маленькой станции женщины с девочкой лет семи — ещё лишь только двое пассажиров покинули вагон. Они решили немного размяться после ужина и вдохнуть свежего воздуха перед сном. Стоило воспользоваться случаем, ведь поезд долго шёл без остановок. В Англии с её культом скорости и экономии времени поезда вообще останавливаются не часто. В моде тут поезда-молнии, старательно выдерживающие одинаково высокую скорость на всём протяжении пути. Даже паровозы в Англии нередко набирают воду не останавливаясь — для этого машинист забрасывает шланг в канаву с водой, которая тянется вдоль рельсов…

Так что грех было после долгого сидения в купе не выйти — пройтись по перрону.

Это была супружеская пара, путешествующая первым классом. Арчибальд Флетчер являлся преуспевающим писателем. Это был безупречного вида джентльмен 28 лет с аккуратно подстриженными рыжими усиками, роста выше среднего. Правда, он был несколько грузноват для своих лет. А дорогая трость с себерянным набалдашником и манера носить монокль в глазу добавляли литератору возраста и солидности.

Его супругу звали Скарлетт Вэй. Она не была похожа на англичанку, ведь англичанки так не одеваются.