Дмитрий Миропольский - Тайна трех государей

Знающие люди утверждали, что в тайном зале целёхонькой выставлена коллекция знаменитого гангстера Артура «Голландца» Флегенхаймера. Вроде бы здесь же старик держал регалии британского короля Иоанна, утонувшие восемь столетий назад в Линкольншире, и вновь собранное ожерелье Патиалы – индийское чудо из трёх тысяч бриллиантов, главный из которых размером с мяч для гольфа.

Сплетники договаривались до того, что Вейнтрауб завладел некоторыми артефактами, которые найдены в Кумранских пещерах по соседству со знаменитыми свитками, и есть в его коллекции даже вещи из Иерусалимского Храма…

Увы, Жюстине так и не удалось хоть разок по-настоящему зацепить подпольного коллекционера: Вейнтрауб снова и снова выходил сухим из воды. Однако этот старый паук – единственный, с кем имело смысл обсуждать события последних дней.

– Не ждала, что вы будете готовы прилететь немедленно, – сказала Жюстина. – Простите, что заставила проделать такой путь.

– Ничего, – блеснул в ответ фарфором зубов Вейнтрауб, – у меня как раз накопились дела в Европе.

– В таком случае для начала позвольте поблагодарить вас за приглашение на заседание Бильдербергского клуба. Это большая честь, и само собой, я обязательно там буду. В свою очередь, Интерпол готовит очередную сессию Генеральной ассамблеи. На этот раз представители всех стран-участниц собираются в России. Надеюсь, вы тоже не откажетесь принять моё приглашение и приедете в Петербург.

– Merci bien , – снова чуть склонил голову старик, принимая у неё конверт. – Интересно, чем живёт международная полиция, когда смотришь на неё не снаружи, а изнутри. Тем более приятно, когда тебе не тюрьмой грозят, а зовут в гости. Париж настраивает на определённый лад, знаете ли. Я уже и забыл, когда вот так, частным порядком, один на один встречался с красивой женщиной в номере отеля.

– Давайте присядем, – Жюстина опустилась в кресло, и Вейнтрауб устроился в кресле напротив.

– Вы правы, наша встреча носит частный характер, – продолжила она. – Однако давайте не обольщаться. Мы слишком хорошо знаем друг друга. Я просила вас приехать сюда, чтобы даже случайно у вас в руках не оказалась запись нашей беседы. Здесь всё чисто, и мои люди тоже ничего не записывают. При этом вы вправе по собственному усмотрению распоряжаться информацией, которую я сообщу. Надеюсь, это принесёт больше пользы, чем вреда.

– У меня на родине говорят: не все слепые днём видят, – старик улыбался, но глаза его глядели холодно. – По понятным причинам я никогда не задумывался о сотрудничестве с вами и пока не понимаю, какой между нами возможен альянс. С тем большей охотой выслушаю ваши соображения.

– Недавно в Интерпол обратились эфиопы с просьбой разыскать преступника, который в девяносто первом году похитил у них некий артефакт. Само обращение не составляет тайны. Информация о нём есть на нашем сайте. В соответствии с процедурой был издан красный циркуляр , и преступник объявлен в международный розыск. Вчера вечером поступила информация о том, что предположительно он погиб в России. Для дальнейших следственных действий и выяснения личности погибшего издан чёрный циркуляр , и это тоже не секрет. Но я обратила внимание на странное обстоятельство. Эфиопы искали этого человека лет двадцать и не нашли. Обратились в Моссад. Израильтяне тоже не слишком быстро сумели выяснить, что похититель, которого считали кубинцем, на самом деле офицер Советской армии. Зато как только мы сообщили об этом в Россию, преступник был найден буквально за пару дней и тут же погиб.

– Вы уверены, что русские нашли того самого человека? – спросил Вейнтрауб, поигрывая тростью.

– Практически не сомневаюсь. Правда, они продолжают выдавать его за неопознанного иностранца. Я думаю, им надо, чтобы расследование продолжалось.

– Зачем?

– Чтобы выяснить, о какой похищенной ценности идёт речь.

– То есть вы полагаете, что русским это неизвестно? – Вейнтрауб не столько спрашивал, сколько размышлял вслух. – Может быть, наоборот, они всё прекрасно знают и просто заметают следы.

Жюстина раскрыла сумочку.

– Вы не будете возражать, если я закурю?

– Сделайте одолжение.

Ей нужна была эта пауза, занятая неторопливым поиском в сумочке сигарет и зажигалки, чтобы собраться и перейти к главному.

– Дело в том, что эфиопы объявили похищенное государственной тайной, – сказала Жюстина, выпустив струйку дыма. – В документах они называют пропажу Артефактом, с большой буквы. Даже неофициально отказываются сообщить, о чём идёт речь. Если русские что-то знали, у них было достаточно времени, чтобы замести следы. На мой взгляд, запрос из Эфиопии стал для них полной неожиданностью, и о том давнем происшествии им ничего неизвестно.

– Зато вам, как я понимаю, известно гораздо больше, – предположил Вейнтрауб, – и вы почему-то хотите обсудить это со мной. Почему?

– Уровень задачи. К сожалению, которого я не скрываю, именно вы и только вы в состоянии понять меня и притом обладаете возможностями, о которых я могу лишь догадываться. Мы можем сообща разобраться в происходящем и предпринять определённые совместные действия.

Жюстина раздавила сигарету в пепельнице.

– Давайте рассуждать. У эфиопов похитили нечто настолько важное, что даже вслух сказать нельзя. Вы, конечно, помните, что главной ценностью в Эфиопии принято считать манускрипт «Кебра Нагаст».

– «Слава Царей», – кивнул Вейнтрауб. – История цивилизации почти за три тысячи лет и родословная эфиопской императорской династии от Соломона до наших дней. Если бы кто-то выкрал «Кебра Нагаст», я бы узнал об этом не через двадцать пять лет, а через двадцать пять минут. В любом случае намного раньше вас.

– Вы правы, с манускриптом всё в порядке, он на месте. Остаётся предположить, что похищена вторая реликвия, которая может находиться в Эфиопии.

– Не может, – старик поджал тонкие морщинистые губы. – Ни за что не поверю, что вы с вашим прекрасным образованием и с вашим колоссальным опытом всё ещё верите в сказки.

– Я знала, что вы это скажете, – улыбнулась в ответ Жюстина. – Но тогда назовите мне хоть что-нибудь, что может быть у эфиопов сопоставимого по ценности с «Кебра Нагаст» или даже более ценного.

Ковчег Завета.

Вейнтрауб промолчал, и она продолжила:

– В манускрипте сказано, что сын царя Соломона и царицы Савской вывез из Иерусалимского Храма в Эфиопию главную святыню всех времён и всех народов – Ковчег со скрижалями Завета. Единственное материальное свидетельство прямого общения и договора между Всевышним и людьми. Копии святыни до сих пор хранятся в тысячах церквей по всей Эфиопии. Раз в году на праздник Тимкáт все ковчеги разом выносят наружу и демонстрируют вместе со скрижалями толпам прихожан. Эфиопские духовные лидеры с незапамятных времён утверждают, что один из этих ковчегов – настоящий. В две тысячи девятом году они обещали предъявить его человечеству, но почему-то не предъявили.