Борис Акунин - Внеклассное чтение. Том 2

Он выпустил князев локоть и отступил назад.

— Я не трону вас, хоть вы и заслуживаете кары. Благодарите вашу племянницу. Но я требую, чтобы вы немедленно доложили по вашей эстафете: искомый отрок найден, посему охоту на него следует сей же час прекратить.

— Невозможно! Несчастный, вы не понимаете…

— Молчите! — возвысил голос Фондорин. — Да, я знаю, что в вашем Ордене приказам не перечат. Но знаю я также и то, что в самом скором времени вашему Магу за Дмитрия заплатят выкуп… — Он закашлялся и глухо продолжил. — Бесценный выкуп. Приговор будет отменен. Даю вам в том слово Данилы Фондорина.

Князь прищурился.

— Я вижу, сударь, вам известно нечто, чего не знаю я. И поскольку по вам видно, что вы человек чести, я должен вам верить. Однако же, если вы ошибаетесь?

— Найти Дмитрия будет нетрудно. Я нынче же отвезу его в родительское имение — село Утешительное, Звенигородского уезда. Мы более ни на минуту не останемся в вашем доме.

— Нет-нет! — воскликнул губернатор. — Отлично понимаю, что после случившегося вам неприятно пребывать со мною под одной крышей, но умоляю, останьтесь хотя бы до утра. Куда вы поедете на ночь глядя? Я сам уеду, прямо сейчас. Моя подмосковная всего в часе езды от заставы. В том, что вы говорите о строительном растворе и крови ребенка, мне видится некая глобальная идея, над которой стоит задуматься.

И Давыд Петрович, понурившись, захромал к двери.

— Вот-вот, задумайтесь, — крикнул ему вслед Данила. — А когда придете к единственно возможному выводу, я вам открою тайну Великого Мага. То-то ахнете!

Потом обернулся к Мите и покаянно приложил руку к груди.

— Я безмерно виноват перед тобой, мой бедный друг! Ты едва не лишился жизни из-за моей нерасторопности. Теперь я припоминаю, что слышал доносившиеся издали крики, но не дал себе труда озаботиться их происхождением, ибо пребывал не на земле, а на небе.

— Как это на небе? — заинтересовался Митридат, но тут же догадался. — А, в аллегорическом смысле. Верно, задумались над какой-нибудь возвышенной материей и воспарили мыслями в заоблачные сферы?

— Вот именно, в заоблачные, — прошептал Фондорин, глядя поверх собеседника. — Куда не чаял, что простым смертным есть доступ! Краткий миг самозабвенья! — Он содрогнулся. — А расплата за него могла быть ужасной. Ты чуть не погиб! Вот лишнее подтверждение максимы, гласящей: Разум не для счастливых, Счастие не для разумных. Можешь ли ты простить меня, маленький страдалец?

От этих слов Мите сделалось себя очень жалко. Он всхлипнул.

— Я кричал, кричал, голос сорвал, а вас нет и нет. Думал, конец… Все против меня, да? Я им бесеныш, дьявольское семя, да? Что я им сделал? То душить, то в прорубь, то ятаганом! Ы-ы-ы!

И зарыдал в голос, обхватив Фондорина руками. Тот переполошился, принялся гладить мученика по голове, бормоча извинения, а Митя уже разжалобил себя до судороги, до икоты.

— А-а, масоны проклятые! — выкрикивал он бессвязно. — Понаехали! Будто нам своих злодеев мало!

Рука, гладившая его по макушке, остановилась.

— Про масонов ты не прав. Не уподобляйся невеждам, которые считают сие добродетельное движение дьявольским заговором.

— Кто же они, если не заговорщики? — спросил Митридат сквозь слезы. — Всё секретничают, от людей прячутся.

— Если они и заговорщики, то не по своей воле, а оттого, что в мире пока еще правит Злоглупость, а сторонники Доброразумности немногочисленны и принуждены действовать тайно. Вернемся в библиотеку, дружок, там осталась моя одежда. А по дороге я расскажу тебе о масонах. Только, прошу, не рыдай больше, это разрывает мне сердце.

Данила взял Митю за руку и повел через комнаты в обратную сторону.

— Беда не в масонах, а в том, что есть истинные масоны и ложные. Ведь кто такие вольные каменщики? Это добрые и разумные люди, которые в начале нашего просвещенного столетия задались высокой целью перестроить общественное здание. В нынешнем своем виде сия постройка являет собою не то тюрьму, не то свинарник. Масоны же мечтают возвести прекрасный и благородный храм, где будут править братская любовь и милосердие. Истинные братья-каменщики — те, кто понимает, что храм нужно прежде построить в своей душе, и только после этого он может принять вид вещественности. Но, разумеется, сыскалось немало ретивцев и суеумцев, которые устроили собственные объединения по примеру масонских, преследуя совсем иные цели.

— Какие? — гнусаво спросил Митя, вытирая рукавом мокрые щеки.

— Власть, — коротко ответил Фондорин. — Барон Рейхель, достойнейший из русских каменщиков, говорил: «Всякое масонство, имеющее политические виды, есть ложное». Яснее не скажешь.

Они вошли в библиотеку, которая выглядела так, будто там недавно дрались или дебоширили. На полу валялись предметы одежды, в том числе неожиданные, вроде красной ленты или шелкового чулка. Пюпитр для чтения упал, книги рассыпались. Канапе отъехало от стены и покосилось, оттопырив подломившуюся ножку. Митя вопросительно взглянул на Фондорина, но тот беспорядка то ли не заметил, то ли счел недостойным внимания. Ленту и чулок сунул в карман, обул второй башмак, поднял с глобуса жилет, с кресла камзол, всё это время продолжая рассказывать.

— «Полнощная Звезда», куда входили Мирон Любавин и хозяин сего дома, почиталась ложей серьезной, туда дураков и бездельников не принимали. По слухам, к «Звезде» принадлежал и сам Наследник. А поскольку его высочество числился при дворе в прокаженных, слишком явные честолюбцы держались от «полунощников» подальше. Дальнейшего хода событий я не знаю, поскольку сделался лесным отшельником, однако угадать их нетрудно. — Данила стал завязывать галстух, но без зеркала у него не выходило — узел то получался кривой, то вовсе расползался. — Полагаю, что твой ненавистник и главный враг состоял в «Полнощной Звезде» на одной из высших должностей, дававших доступ к полному членскому списку: был мастером, приором или генеральным визитатором. Одновременно он являлся и братом Ордена Сатанофагов, наитаинственнейшего из всех. Когда прежний Великий Маг решил назначить своим преемником Метастазио (а сие аттестует покойника не слишком лестным образом), дальновидный итальянец стал привлекать в сатаноборцы самых дельных из числа «полуношников», тем более что в ту пору ложа как раз должна была прекратить свое существование. Сатаноборцы же, придерживавшиеся особой конспиративности и потому широкому кругу масонов неизвестные, самораспускаться не стали — наоборот, пополнили свои ряды за счет людей, подобных Долгорукому и Любавину.

— Я все же не понимаю, что такое эти сатанофаги?

— Из всех ложных масонов они — самые ложные, потому что проповедуют беспощадность в войне с Дьяволом и его приспешниками.