Борис Акунин - Внеклассное чтение. Том 1

Он передернулся, а мучитель разворачивал свой «ребус» дальше:

— Муж, само собой, запаниковал. Бросился туда, сюда. Караул, кричит, люди добрые, спасите, помогите! И люди добрые тут же сыскались, спасальщики-помогальщики. Они на крики «караул» сразу слетаются и нюхают, пахнет деньгами или нет. Если унюхают — сулят чудеса и даже стопроцентно гарантируют. Это раньше, во времена проклятого тоталитаризма, чудес не бывало: если можно вылечить — лечат, если нельзя, говорят: медицина, мол, бессильна. А нынче ведь невозможного не стало, верно? Результат гарантирован, — подмигнул Кузнецов, очевидно, цитируя рекламу «Страны советов». — Были бы деньги. Только вскоре у мужа деньги кончились, и чудеса не замедлили иссякнуть. Вот вам и ребус: время упущено, жена умирает, поделать ничего нельзя. Хотя нет, — плотоядно улыбнулся садист. — Я вам еще краше картинку нарисую. Когда поделать ничего нельзя — это что ж, на нет и суда нет. А тут, представьте себе, спасение есть. Правда, далеко, в Швейцарии. Есть там некая волшебная клиника, в которой одной только и делают спасительную операцию. Но вот ведь закавыка: стоит курс лечения денег, которых этому человеку ни в жизнь не раздобыть. Тут не важно, какая именно сумма — важно, что она совершенно за пределами реального. Назовем ее условно: миллион. Ну-ка, специалист но безвыходным положениям, что вы тому человеку присоветуете?

Улыбка исчезла бесследно, в голосе грохотнул раскат грома, глаза метнули в мастера добрых советов молнию.

Ника, пока длилась печальная повесть, весь исстрадался — болезненно морщился, вздыхал, рисовал на листке ножи и стрелы. Дело у господина Кузнецова и в самом деле выходило сложным, муторным и, увы, опять безо всяких видов на заработок.

Дослушав, Фандорин открыл записную книжку.

— Миллион — это слишком много, таких расценок за курс лечения не бывает, — хмуро сказал он. — Мне все-таки необходимо знать точную сумму. Это первое. Второе. Мне понадобится полный комплект медицинской документации: справки, анализы, выписка из истории болезни, заключение специалистов. Главное — не отчаивайтесь. Свет не без добрых людей. Есть международные фонды, есть благотворительные организации. Я не знаю подробно, потому что сам в такой ситуации не был. — Мысленно прибавил: тьфу-тьфу-тьфу, скрестил пальцы и еще бесшумно постучал по ножке стола. — Но обещаю вам: уже завтра соберу всю нужную информацию. Приходите ко мне… в четыре. Нет, лучше в пять, чтоб наверняка. Принесёте все бумаги. Письма благотворителям я напишу сам — у меня английский язык родной. Не падайте духом. Всё, что можно сделать, сделаем.

Однако вопреки ожиданиям клиент не возликовал и не стал рассыпаться в благодарностях. На худом, пучеглазом лице отразилось крайнее удивление, впрочем, в следующую же секунду сменившееся облегчением.

— Вы забыли, что у этого человека нет денег! — торжествующе воскликнул он. — Это совершенно некредитоспособный субъект! Он не сможет вам заплатить. Я же говорил, все его сбережения съели шарлатаны и обманщики!

— Это я уже понял. Тем не менее, постараюсь помочь вашей жене.

От этих слов аноним вдруг как-то поник. Устало поморгал, потер веки. Вяло сказал:

— С чего вы взяли, что речь обо мне? Это я так, некую трудную ситуацию обрисовал…

И тут Нику сорвало с винта во второй раз, куда основательней, чем в прошлый.

Он вскочил так порывисто, что отъехало кресло, и заорал на псевдо-Кузнецова самым недостойным, постыднейшим образом. Нет, оскорблений в его филиппике не содержалось, но слово «совесть» прозвучало трижды, а выражение «кто дал вам право» целых четыре раза. Черт знает, что творилось сегодня с русским англичанином — он сам себя не узнавал. Должно быть, перенервничал из-за несуществующей бритвы.

Пакостник слушал Никину тавтологию внимательно, не проявлял ни малейших признаков раскаяния или обиды. Скорее в его глазах читалось нечто вроде радостного изумления.

На шум и крик в кабинет влетела Валя. То есть влетел, потому что женщина-вамп, явившаяся утром на работу и всего полчаса назад поившая шефа чаем, успела трансмутироваться в стройного бритоголового юношу. Исчезли косметика и фиолетовый парик, туфли на десятисантиметровом каблуке сменились тяжеленными ботинками, блузка — асимметричным свитером грубой вязки. Эта метаморфоза означала, что фандоринский ассистент, личность капризная и непредсказуемая, ошибся в дефиниции сегодняшнего дня и на ходу поменял его цвет с розового на голубой.

Валя Глен появился на свет существом мужского пола, однако в процессе подрастания и взросления гендерное позиционирование необычного юноши утратило определенность. Иногда Вале казалось, что он — мужчина (такие дни назывались голубыми), а иногда, что он, то есть она — женщина (это настроение именовалось розовым). Фандорин сначала пугался интерсексуальности своего помощника и никак не мог разобраться с грамматикой — как говорить: «Ты опять строила глазки клиенту!» или «Ты опять строил глазки клиентке!» Но потом ничего, привык. По розовым дням ставил глаголы и прилагательные в женский род, по голубым — в мужской, благо спутать было трудно, поскольку Валя даже говорил двумя разными голосами, тенором и контральто.

Стало быть, вбежал в кабинет андрогин, успевший перекрасить сегодняшнее число в цвета неба, и воинственно подлетел к посетителю.

— Вас ист лос, шеф? Сейчас я этого гоблина делитом и в баскет!

Сиюминутная половая самоидентификация никак не отражалась на Валином лексиконе — в любой из своих ипостасей он выражался настолько своеобразно, что без привычки и знания языков не поймешь. Во всем было виновато хаотичное образование: Глен успел поучиться в швейцарском пансионе, американской хай-скул и закрытой католической школе под Парижем, но всюду задерживался ненадолго и нахватался от разных наречий по чуть-чуть. Николас содрогался от мысли, что через сто лет всё человечество, окончательно глобализовавшись, будет изъясняться примерно так же. Да и выглядеть, наверное, тоже. Пока же, слава Богу, Глен мог считаться существом экзотическим.

Сделалось стыдно — и за собственные вопли, и за невоспитанного ассистента. Фандорин махнул Вале, чтоб исчез, а перед посетителем извинился, закончив словами: «Вы должны меня понять».

— Ничего, я понимаю, — снисходительно обронил несостоявшийся клиент, проводив взглядом Валю. — Этот молодой человек очень похож на вашу секретаршу. Ее родственник? Он тоже работает у вас?

— Да, брат. Помогает, когда дел много, — соврал Ника. Не объяснять же про голубое и розовое — у человека и так психика не в порядке.

Удовлетворившись ответом, странный гость снова воззрился на Фандорина. Пожевал губами. Изрек: