Андрей Добров - Крыса в храме. Гиляровский и Елисеев

– Кто будет отвечать за сохранность денег? – спросил я в ответ.

– Безусловно Теллер. Он примет саквояж с деньгами на вокзале, довезет до магазина и положит в сейф конторы. Хотя мне теперь это совершенно не нравится. Мало того, скажу вам, что в данный момент мои люди подыскивают нового начальника московской охраны.

– Вы все-таки уволите Теллера, несмотря на все его обстоятельства, – спросил я.

– Да, – ответил Елисеев. – Я сделаю это. Я не могу подвергать опасности проект, который обходится мне в миллионы чуть не каждый месяц. Но я больше не доверяю Теллеру, как доверял ему раньше. Я считаю, что он по-прежнему старается, хранит верность делу, но я переоценил Федора Ивановича. Он не тянет. Однако повторю вопрос, на который вы не ответили, Владимир Алексеевич. Вы подозреваете кого-то кроме Бориса? Я это чувствую. Кого?

Я достал табакерку и выскреб из нее остатки табака. Мне нужно было немного времени, чтобы попытаться сформулировать одну мысль. Чихнув, я сказал:

– Действительно, я не уверен, что все это – дело рук Бориса Ильина.

– Но записки? Разве они не указывают именно на него? Так или нет?

– Да, записки были написаны его рукой, – согласился я. – Вернее, его почерком.

– Подделка?

– Мне трудно судить. Я сверял записки с другим письмом Ильина. Почерк был идентичен. Или очень, очень похож. Но, видите ли, Григорий Григорьевич, о существовании подземных ходов знал еще один человек.

– Подземные ходы замурованы, – возразил Елисеев. – Я сам лично перед отъездом проверял.

– Замурованы только те ходы, которые мы нашли, – ответил я. – Но существует еще третий подземный ход – и его мы не обнаружили. Возможно, именно им и пользуется Ильин. Но также им может пользоваться другой человек, с которым я недавно встречался. Некто Сергей Красильников. Я рассказывал вам о нем?

– Не помню уже, – поморщился Елисеев. – Я веду несколько дел одновременно. – Давайте еще раз.

Я коротко рассказал про Красильникова и его участие в революционной ячейке Мураховского. И о том, что теперь Красильников стал большим человеком в криминальном мире Москвы.

– В этой версии был бы смысл, – заметил сосредоточенно слушавший меня Елисеев, – если бы ваш Красильников знал, что скоро прибудет крупная сумма денег. И хотел бы дестабилизировать ситуацию, внести хаос и заставить нас нервничать. Но откуда ему знать про деньги?

– Не могу сказать, – честно ответил я. – Вот только Красильников собирает информацию, чтобы использовать ее в своих интересах. Это его слова. А подробности и детали – это ключик к любому сейфу с деньгами.

– И про сейф?

– Точно так, – подтвердил я.

– Мог ли он этим невольно выдать свои мысли? – спросил Елисеев.

Я пожал плечами.

– Откуда, вы говорите, он черпает информацию?

– Я точно знаю, что он и его люди прочитывают каждую газету от корки до корки. Но также подозреваю, что у него могут быть свои информаторы. Он долго жил среди профессиональных нищих и воров. Наверняка у него остались связи в этой среде. Мог ли он от них получить информацию о прибытии в ваш магазин крупной суммы денег?

– Вряд ли, – задумчиво произнес Елисеев. – Все мои люди были досконально проверены, прежде чем их наняли. Среди них нет случайных или нелояльных лиц.

Так уж и нет, подумал я, вспомнив про Теллера.

– Конечно, – произнес Елисеев. – Нельзя исключать ничего, даже самой невероятной возможности. Красильников не мог узнать про деньги со стороны. Значит…

– Значит, он мог узнать об этом от кого-то из сотрудников, – закончил я. – Возможно, в вашем магазине, несмотря на тщательную проверку, все же завелась крыса? Ведь Красильников мог завербовать кого-то уже после проверки.

– Почему бы и нет? – спросил себя Елисеев.

– Но тогда это ужасно! – воскликнул я. – Что если это, например, тот самый покойный учитель немецкого Пустоватов? Вы только представьте себе, Григорий Григорьевич, что Красильников получал от него сведения о происходящем в магазине, и наконец дождался хорошего куша. Сто тысяч! Для таких господ это не шутка. А чтобы обезопасить себя, он убил информатора. Ведь такое могло случиться?

– Вы сами верите в такую возможность? – с сомнением спросил миллионер, он явно не хотел соглашаться с тем, что кто-то из его сотрудников мог оказаться крысой.

– Я сейчас пытаюсь проанализировать факты, которые мне казались странными и необъяснимыми.

На самом деле, в душе я считал, что учитель немецкого тут ни при чем. Скорее информатором Красильникова мог быть Теллер, поскольку они были знакомы с Красильниковым. И тот мог шантажировать Теллера историей его жены. Ведь он сам рассказал мне ее. А Теллер совсем недавно в сигарном магазине показал, что боится шантажа – с моей стороны. Но, возможно, как Красильников проговорился про сейф, так и Теллер проговорился про шантаж. И тогда все встает на свои места – все действующие лица получают мотив, и их действия становятся понятны. А жертвы, скорее всего, подписали себе смертный приговор, просто став случайными свидетелями встреч между Теллером и Красильниковым в помещениях магазина.

Я не стал рассказывать это Елисееву, потому что и он прежде не был откровенен со мной. Однако у меня начал складываться в голове план – дерзкий и опасный. Но только так я мог бы прояснить судьбу пропавшего Бориса.

– Григорий Григорьевич, – сказал я, – у меня к вам просьба. Когда привезут деньги, я хотел бы оказаться поблизости. Возможно, что эти деньги действительно постараются похитить. Кто – это второй вопрос. Главное – как и когда. И я хотел бы также находиться рядом с охраной, приставленной к сейфу, пока не прибудут ваши конторские люди из Петербурга.

– Вы думаете, может что-то случиться? – серьезно спросил миллионер.

– Я уверен, что-то обязательно случится. Уж слишком все сходится.

– Значит, Красильников? – спросил Елисеев. – Может, мне вызвать побольше охраны?

– Нет-нет, – ответил я. – Мы сделаем все по-другому.

На следующее утро дождь, казалось, прекратился, и солнце даже ненадолго выглянуло из-за облаков, но скоро тучи опять заволокли небо, и прохожие раскрыли зонты. Я представил себе, как Маша на даче, сидя в плетеном кресле-качалке на открытой веранде, кутается в плед, пьет чай и смотрит на калитку, ожидая, вдруг я приеду – непременно с шумной компанией друзей. Я вздохнул.

За обедом Коля спросил меня:

– Владимир Алексеевич, не можете мне кое-что объяснить?

– Что, Коля?

– Я тут читал одну басню Крылова, «Ларчик», и не смог ее понять. Ну, вы помните, как мастеру принесли ларец, он искал способ его открыть, но не смог. И вот в конце написано: «Потел-потел, но, наконец, устал, от ларчика отстал и, как открыть его, никак не догадался: а ларчик просто открывался».