Валерия Вербинина - Эхо возмездия

В дверь постучали, и, когда Волин в некотором раздражении крикнул «Войдите!», она как-то робко приотворилась. На пороге стоял отставной штабс-капитан Печка.

– Что вам угодно? – спросил Волин, сразу же подумав о том, что у супруги капитана случился очередной эпилептический припадок, который потребует его вмешательства.

– Я так понимаю, вы тут главный, – проговорил Печка, кашляя в кулак и умоляюще глядя на доктора. – И вы могли бы распорядиться… То есть попросить, чтобы господин следователь по важнейшим делам приехал сюда… Потому что я решил сознаться.

– В чем? – необдуманно спросил Волин.

– Как – в чем? – Печка явно удивился. – Это же я убил господина Колозина.

После чего он сунул руку в карман и в доказательство своих слов извлек оттуда небольшой револьвер.

– Вы не бойтесь, – добавил штабс-капитан, заметив выражение лица доктора, – я вовсе не собираюсь вас пугать или что там еще…

Он шагнул вперед и положил оружие на стол доктора – прямо на стопку карточек больных. Волин перевел дыхание. Теперь он был вовсе не так уверен, что выражение «вся жизнь промелькнула перед глазами в одно мгновение» – всего лишь метафора.

– Но вы же в ту ночь не покидали больницу, – пробормотал он.

– Я всем так сказал. Но на самом деле я выходил.

Идя по коридору, Ольга Ивановна различила голоса, доносящиеся из-за приоткрытой двери кабинета доктора, и машинально прислушалась. То, что она услышала, заставило ее похолодеть от ужаса.

– Не то чтобы я хотел убить Колозина… То есть я хотел его убить, но не думал, что у меня получится, – печально произнес Печка. – Я не мог уснуть и решил покурить, но Василиса не любит запах табака. Чтобы ее не будить, я вышел в коридор, но там из окна видны кресты кладбища возле вашей больницы, и мне расхотелось курить. Спать мне тоже не хотелось, и я решил пройтись. Сторож внизу дремал, когда я прошел мимо него.

– Вы ушли и оставили жену одну? – быстро спросил доктор. Он стоял посреди кабинета, скрестив руки на груди, и хмуро взирал на своего собеседника.

– Почему одну? Вы были в больнице, сиделки, другие люди… Я за нее не боялся. Я подумал, погуляю немного и вернусь.

– В темноте без фонаря, – ввернул Волин.

– Я хорошо вижу ночью, – серьезно ответил Печка. – Да и луна светила, хотя временами уходила за тучи. В голове у меня крутились разные мысли, думал я, думал… И опомнился только тогда, когда уже далеко ушел от больницы. Я хотел вернуться, но понял, что заблудился. В темноте был смутно виден довольно большой дом, в котором не светилось ни одно окно. И тут я смотрю – оттуда идет человек с фонарем. Я хотел спросить у него дорогу, но тут свет фонаря осветил его лицо. Это был Колозин.

Доктор не знал, верить собеседнику или не верить. «В конце концов, это не мое дело… Но до чего же обидно, если он и впрямь убил Колозина и морочил всем нам голову!»

– Наверное, вы удивились, когда увидели его на дороге ночью? – спросил Волин.

– Это было слишком хорошо, – медленно проговорил штабс-капитан. – Только я и он, и никого больше. Я решил, что мне снится сон. Что ночь, дом, дорога, слегка припорошенная снегом, – все это только моя фантазия. Я начал щипать себя, чтобы проснуться. А он свернул и вскоре исчез за деревьями. Я решил, сон это или не сон, но я его нагоню. И пошел за ним… Мы вышли к какой-то ограде, он шагал вдоль нее, потом заметил дыру в том месте, где ограда обвалилась. Он залез в эту дыру, и тут я решил, что сон должен закончиться. Я вытащил револьвер и выстрелил ему в голову. Он выронил фонарь и упал… и тут я понял, что это вовсе не сон, а явь и что я действительно убил его.

– Откуда у вас оружие? – спросил Волин.

– Я офицер в отставке, – пожал плечами Печка. – Когда мы собирались ехать сюда, я взял с собой револьвер… Так, на всякий случай.

Но тут в дверях показались сторож и фельдшер, которых привела Ольга Ивановна. Она стояла позади них, бледная как полотно и, когда ее спутники подошли к Печке, быстрее молнии подскочила к револьверу и положила на него руку, чтобы штабс-капитан не мог им завладеть.

– Боже мой, Георгий Арсеньевич! Он ведь мог вас убить!

– При чем тут господин доктор, – проворчал штабс-капитан, немного удивленный ее горячностью. – Я только Колозина хотел убить. Больше мне никто не был нужен.

Послали за следователем по особо важным делам, а штабс-капитана посадили под надзор сторожа и Худокормова в смотровой. Доктор остался в кабинете и сел за свой стол, размышляя о чем-то. Ольга Ивановна, волнуясь, ходила по кабинету и делала вид, что прибирается.

– Вот вам и следователь из Петербурга, – сказала она, – Печка в глаза ему врал, что он ни при чем и не убивал Колозина, а этот господин ничего не заметил…

– Справедливости ради, – резко ответил Волин, – никто из нас ничего не заметил. И я не понимаю, как он мог пешком добраться от нас до… до имения Снегирева и дальше – от него до усадьбы Меркуловых. Это не меньше восьми верст, да еще ночью…

Ольга Ивановна взглянула на него с изумлением.

– Но… он ведь предъявил револьвер… И зачем ему говорить, что он убил Колозина, если он никого не убивал?

– Да не убийца он, – сердито бросил Волин. – Вы видели его лицо в то утро, когда он узнал, что Колозина убили? Он был поражен! Я вполне допускаю, что он взял из дома револьвер… Может быть, даже обещал жене, что убьет Колозина… но, по-моему, он даже не верил в его вину…

– Да, это и есть самое отвратительное во всей этой истории, – проговорила Ольга Ивановна с горячностью. – Что убит невиновный человек… Убит, может быть, из-за того, что какая-то не вполне нормальная женщина была убеждена в его виновности…

Но в следующее мгновение в дверь постучали, и вскоре в кабинет вошли Ломов и Порошин в шинелях, занесенных снегом.

– Метет, а? – заговорил Ломов после того, как обменялся приветствиями с доктором и Ольгой Ивановной и снял верхнюю одежду. – Еле добрались до вас… Гхм! Значит, сознался в убийстве… Где револьвер?

Доктор отдал оружие штабс-капитана, а Ольга Ивановна торопливо объяснила, что подозреваемый помещен под арест, его охраняют сторож и фельдшер, а впрочем, он не сопротивлялся, но все-таки порядком ее напугал.

– Я подумала, он может убить или ранить Георгия Арсеньевича, – сказала она, нервничая.

– Он вовсе мне не угрожал, – отозвался Волин. – По-моему, ему хотелось облегчить душу, только и всего.

– Скажите, – спросила Ольга Ивановна, – а что ему будет, если его признают виновным?

От Волина не укрылось, что следователи переглянулись со значением.

– Полагаю, что ничего, – сказал Порошин, улыбаясь в усы.

– Уверен, любой состав присяжных его оправдает, – вторил ему Ломов.

– Но… – Ольга Ивановна озадаченно нахмурилась, – ведь убийство…