Борис Акунин - Планета Вода (сборник с иллюстрациями)

– Ничего удивительного. Деньги на обустройство тюрьмы Хозяин в карман положил, шестьдесят тысяч. Ему выгоднее платить награду «охотникам за головами». Три раза выдал наградных, по сто рублей – с тех пор несколько лет никто не бегал. Ольшевский – первый за долгое время.

– Какие охотники? За какими г-головами?

– Охотники обыкновенные, лесные. Если побег – идут по следу. И находят, разумеется – они все местные, лес как свою ладонь знают. Живьем беглеца не берут, убивают на месте. А Хозяину приносят отрезанный палец. Если дактилоскопия совпадает – сто рублей. И всё, никто не бегает. Страх держит крепче заборов.

– Это мне рассказываете вы, товарищ окружного п-прокурора? – рассердился Фандорин. – У вас под носом средневековье, варварство, зверство, а вы ничего не делаете? Только жалуетесь – причем постороннему, наедине, чтоб никто не услышал?

– Э-э, – пожал плечами Клочков. – Плетью обуха не перешибешь. Вся Россия так живет – в большом остроге без заборов. И хотелось бы убежать, да страх не дает. И некуда. Чего вы хотите? Страна вчерашних крепостных.

Разговор становился тоскливым, русским – того жанра, который Эраст Петрович совершенно не выносил.

– Д-давайте лучше спать. Завтра будет много работы.

На рассвете Фандорина разбудил Трифон, попросил сменить. Черт знает, почему он вдруг решил доверить пассажиру штурвал. Может быть, валился с ног от усталости. А может, подслушивал ночной разговор и сделал из него какие-то свои выводы.

Несколько минут капитан постоял за спиной у Фандорина, уверенно поворачивавшего колесо, велел держаться середки и не спускать глаз с воды – вдруг бревно, а потом улегся на палубу, накрылся кожухом и захрапел.

Через некоторое время на корме зашевелился Клочков. Медленно сел, еще медленней поднялся. Зябко обхватил себя руками. Титулярного советника пошатывало, от ночной бодрости не осталось и следа.

Фандорин, наблюдавший за товарищем прокурора в зеркало заднего обзора, сдвинул брови.

– Где тут может быть клозет? – спросил Сергей Тихонович слабым голосом. Рука, опершаяся на стенку, дрожала.

– Везде, я п-полагаю, – мрачно ответил Эраст Петрович.

Цвет лица у Клочкова был серо-зеленый, глаза ввалились.

Чиновник отошел на самый край кормы, где не было бортика. Конфузясь, коротко обернулся, и от этого движения, не особенно резкого, потерял равновесие.

– А! – вскрикнул он, всплеснул руками – и опрокинулся в воду.

Выругавшись, Фандорин пнул ногой капитана.

– Стоп-машина! Руль! Человек за бортом!

Побежал назад.

Спасательного круга на буксире, разумеется, не было, а Сергей Тихонович, кажется, всерьез вознамерился потонуть. Он слабо водил руками по черной воде, скрылся с головой, вынырнул. Разинул рот, но не крикнул, а только пискнул.

Фандорин кинул ему конец швартова – точно под руку.

– Ловите!

Неловкий Клочков вцепился было, но стоило дернуть трос – и тот вырвался из слабых пальцев. Пришлось бросать снова. Теперь Эраст Петрович тянул потихоньку.

– Просто держите и не выпускайте!

Буксир замедлил ход, остановился. Суденышко начало разворачивать по ходу течения.

– Дайте руку! Второй рукой подтягивайтесь!

– Не… могу… – У Сергея Тихоновича клацали зубы. – Не хватит сил…

Мощным рывком Фандорин выволок несостоявшегося утопленника на палубу. Хмуро посмотрел как тот, трясясь и икая, раздевается, трет полотенцем бледное тощее тело без малейших признаков мускулатуры, потом достает из саквояжа сменное платье.

– Спасибо… – лепетал Клочков. – Если бы не вы, мне конец… Кормил бы здешних раков…

– Нечего сказать, повезло мне с вами. – Фандорин смотрел на прокурорского с отвращением. – Дайте-ка саквояж. Где у вас эта д-дрянь? А, вот.

Достал со дна металлическую коробочку, открыл. Выругался. Зашвырнул коробочку в реку.

Клочков жалобно ойкнул – и вдруг заплакал. Тихо, безутешно.

– Что вы наделали… Что вы наделали… – повторял он.

– Выкинул ваш морфий. Надо было мне еще вчера догадаться, ведь все симптомы налицо. Цвет лица, зрачки, перепады поведения. У исправника был вялый, потом отлучился домой – и вдруг преобразился. Оживление, энергия, глаза блестят. А с утра, разумеется, фаза спада. Нет уж, сударь. Работая со мной, извольте обходиться без наркотика.

– Я пробовал… Много раз… Не могу, – всхлипнул Сергей Тихонович, похожий сейчас на состарившегося ребенка. – Главное зачем? Чтобы смотреть на себя трезвыми глазами? И что видеть? А уколешься – и жизнь не такая уж мерзость, и сам я не слякоть, а Вселенная. Я, конечно, человек сломанный, но и у сломанного человека должна быть отдушина. Моя – в шприце.

– Для закоренелого наркомана вы, пожалуй, недостаточно горько рыдаете, – задумчиво произнес Фандорин. – И я догадываюсь почему. Знаете, что мы посетим больницу и рассчитываете пополнить там запас морфия.

Клочков вздрогнул.

– Послушайте, зачем вы меня мучаете? Говорю вам: я человек конченный. Я жалкая тварь, развалина. Я даже взяток не беру, как Платонов. Потому что не дает никто. Я неизлечим. Лучше бы дали мне утонуть.

– Неизлечимы или не хотите излечиться?

– Бросьте. Моя доза уже составляет два шприца трехпроцентного раствора. А пропускаю – удушье, адские боли. На этой стадии не вылечиваются.

– Мне случалось иметь дело и с более тяжелыми случаями. Формула проста. Или полное отсутствие наркотика, или мобилизация воли. Мы сейчас на воде, посреди лесной пустыни. Морфию взяться неоткуда, верно? – Клочков понуро кивнул. – А концентрации волевой энергии я вас сейчас научу. Сядьте напротив. Спина прямая. Руки положите на колени, ладонями вверх… Не опускайте лицо, смотрите мне в глаза…

Он взял Клочкова за запястья, сжал большими пальцами две точки. Контакт сразу наладился – ибо энергия Ки подобна воде и легко переливается из высшей позиции в низшую.

Пульс, сначала дерганый, понемногу выровнялся.

– Ваши пальцы прожигают мне кожу, – прошептал Клочков. – И поднимается что-то, к плечам.

– Это энергия Ки. Я ее концентрирую, передаю вам. Попробуйте управлять ее движением… Откуда растекается боль, когда у вас начинается абстинентный синдром?

– Из солнечного сплетения.

– Вот туда и направляйте тепло. Собирайте его, собирайте.

– Горячо! Очень горячо! Жжет! – простонал Сергей Тихонович.

– Прекрасно. Теперь я раздавлю боль, как насосавшегося кровью к-клопа. Йаа!!!

От яростного, пронзительного крика капитан подпрыгнул и выпустил штурвал. Буксир качнуло в сторону. Обессиленный Фандорин и реципиент энергии Ки повалились на палубу.