Мередит Митчелл - Проклятье горничных

Эмили тщательно записала в дневник впечатления вчерашнего дня, еще раз удивилась подозрительности Дафны, вообразившей себе бог знает что о мистере Пейтоне, и посочувствовала Джейн. Дядюшка Ричарда и в самом деле не сумеет повлиять на привычки племянника, но, может быть, его связи помогли бы Соммерсвилю найти себе какое-нибудь занятие, приносящее доход, желательно подальше от Лондона или других мест, где он мог бы сесть за карточный стол.

– Все-таки Джейн следует написать лорду Бетхерсту. Пусть не из родственных чувств, а по необходимости, лорд Бетхерст должен принять участие в судьбе Джейн и ее брата. Если Ричард опозорит себя, отголоски этого позора накроют тенью и семью Бетхерстов, а их младшая дочь вот-вот начнет выезжать в свет, – Эмили рассуждала подобным образом до завтрака, после которого послала Хетти к лорду Гренвиллу и мистеру Говарду с предложением присоединиться к ней и Лори и навестить семью викария.

Как и ожидалось, Уильям ответил вежливым отказом – у него была запланирована поездка к лорду Мортему – а Генри Говард охотно согласился составить компанию Эмили и маленькому Лоренсу. И все трое, болтая и смеясь, направились в Торнвуд, где жил викарий Кастлтон со своим обширным семейством.

Через два дня Эмили сидела на лужайке под тентом и наблюдала за уроком Лори. Его гувернантка, мисс Роули, показывала мальчику различные растения и рассказывала о них. Было заметно, что ребенку хочется поскорее закончить урок и поиграть, но Лори изо всех сил старается быть внимательным и запоминать все, что говорит ему наставница.

Эмили улыбнулась и послала ему воздушный поцелуй, когда Лори обернулся посмотреть, видит ли тетушка, какой он прилежный мальчик. За успехи в занятиях Лори всегда получал награду, а вот лености и небрежения леди Гренвилл не терпела. Никто бы не стал наказывать будущего лорда Гренвилла розгами, но несколько укоризненных фраз тети Эмили и отказ почитать ему на ночь или поиграть во что-нибудь казались Лоренсу не менее страшным наказанием за проступки.

По дорожке на лужайку вышел лорд Гренвилл, одетый для выхода из дома. Эмили ни у кого не видела таких ярких синих глаз, как у него, в прежние годы именно сияющий взгляд этих глаз покорил сердца сразу двух дочерей лорда Уитмена. После смерти Луизы глаза Уильяма словно бы потускнели, и Эмили видела их прежнее сияние, только когда он смотрел на подрастающего сына.

Уильям махнул рукой мисс Роули, показывая, что она не должна прерывать занятия, и повернулся к Эмили. После обычного вежливого пожелания доброго утра он сказал:

– Уже через три недели мы поедем на бал к моей бабушке. Тебе, наверное, понадобятся новые платья.

Эмили была удивлена, прежде Уильям никогда не интересовался ее туалетами, впрочем, как и суммами, что она тратила на себя.

– Я полагаю, того, что у меня есть, достаточно для поездки к леди Пламсбери, – ответила она, чуть приподняв брови.

– На том обеде бабушка сказала мне, что желает видеть тебя наряженной, как подобает леди Гренвилл. К ней приедет множество старых подруг и знатных особ, и мы не должны посрамить ее, – ответствовал лорд Гренвилл.

– Она сказала, что именно в моих туалетах кажется ей неподобающим? – Эмили достаточно знала леди Пламсбери, чтобы не обижаться на ее бесцеременность.

– По ее словам, ты всегда надеваешь что-то бледное и скучное, и эти платья еще больше подчеркивают твое нездоровье. Она просила передать, чтобы ты сшила что-нибудь ослепительно-модное и надела бриллиантовый гарнитур, который я подарил тебе на день рождения. По ее мнению, ты напрасно пренебрегаешь украшениями.

– А что думаешь ты сам? – Эмили не удержалась от вопроса.

Лорд Гренвилл слегка растерялся. Он оглядел лавандовое платье жены, отделанное тонкой полоской кружева, и в легком раздражении пожал плечами:

– Мне, право же, все равно. Ты никогда не выглядишь глупо или вульгарно, и для меня этого достаточно. Но мы должны проявить уважение к бабушке, в конце концов, я – ее единственный наследник.

– Боюсь, мне не идут яркие цвета, – попыталась возразить Эмили.

– Уверен, ты что-нибудь придумаешь. – Лорд Гренвилл явно счел разговор законченным. – Я поеду к Мортему и останусь там обедать.

– Почему твоя бабушка сама не сказала мне все это? – Вопрос остался без ответа, Уильям уже решительным шагом двигался по дорожке, ведущей к конюшне.

Эмили вздохнула. Необходимо поторопиться. Леди Гренвилл не может заказывать платья у швеи в Торнвуде, значит, надо приглашать модистку и ее помощниц в Гренвилл-парк.

Она поднялась и медленно побрела к дому. Нужно сейчас же написать модистке и сообразить, сколько платьев они успеют сшить. Глупо затевать все это ради одного туалета.

До вечера Эмили успела сделать все необходимые распоряжения, написать модистке и поставщику тканей, дать указание миссис Даррем приготовить комнаты для миссис Мюриэл и девушек-швей, которые приедут вместе с нею, а также освободить комнату для рисования под мастерскую. Оставалось надеяться, что уже послезавтра миссис Мюриэл будет в Гренвилл-парке.

Перед тем как лечь в постель, Эмили достала из потайного ящичка ключ от отделения бюро, в котором хранились ее драгоценности. Хетти прослужила в доме еще слишком мало времени, и миссис Даррем настаивала, чтобы леди Гренвилл не спешила доверять новой горничной заботу о своих украшениях. Эмили, не склонная проявлять недоверие без причины, вынуждена была подчиниться заведенному порядку, не желая оспаривать власть экономки там, где миссис Даррем могла на нее рассчитывать.

Со дня рождения Эмили не надевала, не рассматривала и даже предпочитала не вспоминать о подарке мужа. Если бы это было что-то другое, выбранное именно для нее, безделушка или даже книга, она берегла бы и ценила такой подарок, но бриллианты… Дань вежливости и необходимость оправдать ожидания соседей, ведь лорд Гренвилл не может подарить жене что-то несущественное.

Она сняла с полочки оклеенную бордовым бархатом плоскую коробку и раскрыла ее. Внутри на атласе того же оттенка, что и бархат коробки, одиноко лежал браслет.

Несколько мгновений Эмили озадаченно рассматривала украшение, не в силах понять, что кажется ей неправильным. И лишь чуть позже догадалась. Бриллиантового колье в коробке не было.

– Как странно… – пробормотала леди Гренвилл. – Я хорошо помню, что не доставала колье, хотя кто-то из подруг просил показать его уже после дня рождения. Наверное, это была Дафна. Или Сьюзен. Милая Джейн обладает большим тактом, она сразу поняла, что мне неприятно вспоминать об этом подарке… Так где же все-таки ожерелье?

Эмили неторопливо доставала из ящичков шкатулки и коробочки, в которых хранились другие ее украшения. Она никогда не видела нужды держать драгоценности в банке и забирать их оттуда только для того, чтобы надеть на какой-нибудь особенно грандиозный бал, как это делала леди Пламсбери.