Нэнси Бильо - Чаша и крест

И в этот момент послышался голос барона Монтегю, насмешливый и пренебрежительный:

— Послушайте, Дадли, ну что за время вы выбрали, чтобы ворваться в чужой дом? Это даже неприлично с вашей стороны. Посмотрите в окно, уже почти ночь, на улице темно, мы как раз собирались обедать…

— Кстати, одна из причин того, что я здесь, как раз этот ваш званый обед, — ответил лорд Дадли. — Тут явно попахивает заговором. И уж будьте уверены: мы узнаем, о чем вы тут рассуждали и какие интриги замышляли.

— Господи, да это просто встреча старых друзей, — сказал барон Монтегю. — И наши разговоры вас совершенно не касаются, да вы и не поняли бы ничего, даже если бы вдруг услышали. Сам-то вы кто такой, а? Сын государственного изменника, казненного, между прочим, по личному приказу Генриха Восьмого. Со стороны его величества было явным недосмотром отправить в «Алую розу» именно вас.

Я вздрогнула. Ну зачем Монтегю задирает его?

— Его величество знает, кого посылать, и это не вашего ума дело, — невозмутимо парировал Дадли. — Повторяю еще раз: мы непременно выясним, с какой целью вы нынче ночью собрались тут, на Саффолк-лейн.

На несколько секунд воцарилось молчание, а затем Дадли потребовал:

— Проводите нас для совершения обыска.

— Это еще зачем? — повышая голос, спросил Монтегю.

— У нас имеется разрешение на обыск некоторых помещений, — спокойно пояснил Дадли.

По ступенькам загрохотали сапоги нескольких человек, Мы с Джеффри обменялись взглядами: они явно направляются сюда и пройдут мимо этой ниши. Еще несколько секунд, и нас обнаружат. И вытащат на свет божий.

Но люди короля быстро протопали мимо по коридору, не удосужившись заглянуть к нам в нишу. Слава богу, пронесло.

— Это нам на руку, — прошептал Джеффри. — Сейчас поднимется трамтарарам. Нас никто не заметит.

В нестройном хоре голосов я снова различила голос Генри Кортни. Его самоуверенность куда-то вдруг подевалась.

— Нет, нет, — говорил он испуганно. — Это неправда, я отказываюсь верить. Этого просто не может быть. Откуда у вас этот приказ, почему в нем наши имена? Поймите, Дадли, это невозможно…

Я окончательно пала духом. Ужас, смятение и отвращение наполнили все мое существо. Меня бросало то в жар, то в холод. Надо поскорее бежать отсюда, оказаться в безопасном месте, подальше от Генри и Монтегю. Но разве могла я это сделать? Ведь они сами губят себя, с каждой минутой усугубляют свое положение, отказываясь сообщить представителю короля об истинной причине званого обеда, то есть обо мне!

— Они скоро уйдут, — пробормотал Джеффри. — И уж тогда нам терять время нельзя.

Я всмотрелась в его лицо, скрывающееся в спасительной тени ниши. «Ах, Джеффри, Джеффри, ну зачем ты это делаешь, зачем снова подвергаешь свою жизнь опасности?» Мне было искренне жаль Сковилла: и угораздило же беднягу в меня влюбиться! Зачем ему я, с моей сложной судьбой и весьма непростым характером? Этот человек заслуживает совсем другую жену — не такую, как я, а ласковую, способную утешить в трудную минуту.

Удастся ли нам с ним вдвоем бежать отсюда? Люди короля обшаривают весь дом. И если Сковилла схватят вместе со мной, то непременно подвергнут допросу. А если он будет один, у него есть шанс выпутаться.

И тут меня вдруг, словно удар молнии, поразила еще одна мысль. А что, если пророчество оказалось подлинным? Вдруг моя роль сейчас заключается именно в том, чтобы оправдать Генри, Монтегю и всех остальных, чьи имена значатся в приказе, и восстановить их честь? Будущее зависит от меня самой: какую дорогу я выберу, то и случится — так сказал Оробас. Я противилась потому, что пророчество казалось мне не только грозным и невозможным, но одновременно и смехотворным и нелепым: ну откуда Джоанне Стаффорд взять силы, чтобы остановить короля Генриха, заставить его отказаться от всех своих начинаний? Но что, если имелось в виду не прямое противостояние его величеству, а речь шла о совсем иного рода деяниях? Если я буду молчать, эти невинные люди погибнут, король обретет еще большее могущество и власть, у него родится второй сын, который станет его наследником. Но если я пойду сейчас туда и расскажу, что единственная причина, собравшая всех здесь сегодня, — это я, что все устраивалось только ради нашей встречи с бароном Монтегю? Я смогу спасти невиновных и тем самым спасти Англию, заставить ее идти другим путем.

Я шагнула из темноты ниши на свет.

— Джоанна! — тревожно прошептал Джеффри.

— Немедленно уходите отсюда! — прошептала в ответ я. — Уходите из этого дома, слышите?

Он протянул руку, схватил меня и потащил обратно в тень, и ему это почти удалось, но я оказалась проворней. Я ловко вывернулась и снова выскочила из ниши.

Подбежав к лестнице, я посмотрела вниз и была потрясена: в мерцающем пламени свечей там стояло не менее дюжины человек, в основном незнакомых. Они о чем-то разговаривали, но, увидев меня, разом замолчали, задрав головы кверху.

Защищаясь от яркого света, я приставила ко лбу ладонь и медленно двинулась вниз по ступеням. За спиной не было слышно ни звука. Джеффри за мной не пошел. В воздухе витали запахи жареных голубей и оленины. В огромных кухнях «Алой розы» закончились последние приготовления к пиру. Слуги были готовы подавать на стол. Как, должно быть, они все перепугались: суетились, бегали с подносами и блюдами по коридорам, накрывали на стол, расставляли изысканные яства — и все зря!

— А что это за дама спускается к нам? — раздался голос лорда Джона Дадли, которого я теперь увидела воочию.

Я опустила руку.

На вид Дадли был лет на пять старше меня: высокого роста, сухощавый, с аккуратно подстриженной бородкой. Уперев руку в бедро, он ждал ответа.

Я бросила взгляд на Генри Кортни; лицо его от волнения все пошло красными пятнами.

— Нет, — прошептал он мне одними губами.

Рядом с ним, исполненный собственного достоинства, стоял барон Монтегю. Глаза его были печальны. Было в его взгляде и еще что-то, но я не могла понять, что именно.

Я наконец сошла вниз, направилась прямо к Джону Дадли и объявила:

— Меня зовут Джоанна Стаффорд.

— Сэр, боюсь, тут какое-то недоразумение. Я бы хотела внести ясность относительно истинной цели сегодняшнего званого обеда, — сказала я со всей учтивостью, на какую была способна. — Если вы думаете, что здесь происходит нечто неподобающее, то глубоко заблуждаетесь. Мой кузен, маркиз Эксетер, решил выдать меня замуж за барона Монтегю. В нашу честь и был устроен этот обед, чтобы мы смогли обсудить совместные планы на будущее.

Я сделала паузу, надеясь, что холодная враждебность Дадли хоть немного растает. Но тщетно.

— Так вы из тех самых Стаффордов? — спросил он. — И чья же вы дочь, герцога Бекингема?