Антон Кротков - Загадка о морском пейзаже

Игнат словно прирос ногами к шпалам, не мог сдвинуться с места. Как завороженный глядел он на приближающуюся темную махину и не мог поверить в реальность происходящего. Все это казалось ему страшным сном. А вагоны приближались все ближе. В свете фонаря их уже можно было разглядеть — темные, закопченные, покрытые рыжей ржавчиной. Сейчас его повалит и мгновенно перережет десятками тяжелых вращающихся катков.

И тут обходчику показалось, что он слышит приглушенные голоса. Они вывели его из оцепенения. Если поблизости люди, то происходящее не порождение дьявола. У Крутилина словно ураган пронесся в голове. «Надо срочно предупредить начальство!» Он бросился бежать, размахивая красным фонарем. Но из-за деревьев уже появились темные фигуры в накинутых на головы, остроконечных капюшонах. Они легко догнали старика, сбили с ног и поволокли его в лес…

Каждому машинисту знакомо это противнейшее состояние, когда среди ночи в комнату отдыха входит дежурный и бесцеремонно объявляет: «Пора вставать!» Особенно мерзко, если начальство что-то переигрывает в расписании и у тебя отбирают твои законные часы сна. В эти минуты ты ненавидишь свою работу, проклинаешь тот день, когда впервые поднялся в паровозную будку. Каждая частичка твоего тела протестует против такой несправедливости. Тоска сжимает грудь, сон не отступает, а, напротив, приобретает в твоих глазах особенную ценность. И лишь усилием воли ты заставляешь себя подняться с лежанки, берешь в руки «шарманку» — жестяной крашеный сундучок с нехитрыми пожитками и идешь к машине. На улице тебя встречает пробирающий до костей холод. Шагнув за дверь, словно проваливаешься в прорубь…

Странное чувство испытывал сегодня паровозный машинист Николай Бирюков. И дело было не только в недосыпе и внезапной надобности ехать в этот ранний час. Необъяснимая тревога, защемив сердце, кричала в уши: «Не надо сегодня ехать! Откажись под любым предлогом, откажись!» «Может, действительно отказаться, — размышлял машинист. — Но кто вместо меня поедет? Григорьев. Или Окунев. А как же мальчишка мой? Нет, отдавать его чужому дяде не след. Еще не опытный, с другим механиком тяжело ему придется».

На фоне черной громадины паровоза уже суетится молодой помощник в засаленной одежде. В одной руке паренек держал факел, в другой — масленку. Юноша весело перебегал от одной буксы к другой — заливал в них масло. Парень раньше своего машиниста узнал о предстоящем рейсе и старался подготовить паровоз к его приходу. Расторопный малый уже слазил на тендер, набросал с него угля поближе к топке, чтобы хватило на долгую поездку.

Намахавшись за предыдущий день лопатой и почти не спав, помощник тем не менее имел вид бодрый. Он насвистывал какой-то заводной мотивчик и даже как будто пританцовывал на ходу. «И откуда только силы берутся?» — удивился машинист. Кочегарам во время стоянки отдых был не положен. Жизнь подмастерья была во много раз тяжелее машинистской. Они должны были постоянно находиться при паровозе в ожидании своего механика и греть машину на случай срочного выезда.

Завидев мастера, кочегар весело подбежал к Бирюкову, вытирая пучком пакли руки. На закопченном, как у негра, блестящем лице паренька разительно выделялись белки глаз и оскаленные в улыбке, белые зубы:

— Наш крейсер готов, мастер! Через двадцать минут приказано отчаливать.

Однако машинист Николай Бирюков не зря носил прозвище «Бирюк». Первым делом он дал помощнику подзатыльник:

— Сколько раз говорил тебе, Гришаня, — не свисти!

— Так ведь мы же при деньгах, Николай Данилович. Только вчерась жалованье получили, — оправдывался запамятовший уроки учителя помощник. — И всегда свое заработаем.

Мастер в очередной раз напомнил ученику, что дело тут не в примете. Просто любой свист можно принять за неисправность. Свистеть могут подшипники или греющаяся втулка — да что угодно. Поэтому подходя к машине, опытный паровозник слушает ее, как дирижер свой оркестр, чтобы вовремя обнаружить поломку.

— Машину уважать и любить надо. Паровоз тебе не касса, а кормилец и верный друг. Содержи его в чистоте, заботься о нем, и он тебе тоже ответит добром.

Бирюков с недовольным видом обошел локомотив, однако не нашел к чему еще придраться. Паровоз прогрет и действительно готов в дорогу.

Машинист поднялся по высокой подножке в тесную кабину, вынул из кармана белый платок и прошелся им по всем ручкам и вентилям, совсем как адмирал, инспектирующий военный корабль. Платок остался чист. Сменяя гнев на милость, Бирюков уже без прежней сердитости буркнул помощнику:

— Ладно, поехали воду набирать. И будем подцеплять состав.

Через десять минут заправленный водой паровоз со скрежетом и звоном ударил своими буферами в первый вагон предназначенного ему в этот рейс состава. Тут же появились сцепщики, которые начали стягивать локомотив с вагоном специальной винтовой упряжью — стяжками и крюками. Пока они работали, появился какой-то мужик. Он был очень взволнован. Прибежавший рабочий стал орать, что на соседнем товарнике какому-то Коле буферами раздавило грудь.

Бирюкова скребануло по сердцу, когда он услышал, что покалеченного и умирающего сцепщика зовут так же, как и его. Примета — хуже некуда. Однако думать об этом времени не было. Старшина сцепщиков махнул машинисту рукой, мол, все готово, можно трогать. Паровоз медленно сдвинулся с места, дрогнули крюки стяжек, и вагоны, скрипя, один за другим потянулись за ним. Начиналась обычная ежедневная работа.

В кабине тепло и уютно. Постепенно Бирюков забыл про свои недавние мрачные предчувствия. Машина шла ходко, быстро разогнавшись до шестидесяти верст в час. Весельчак помощник запел озорные частушки, и Николай Данилович впервые с утра сдержанно улыбнулся. Гришаня это заметил и поделился заветной мечтой об обновке:

— Вот вернемся домой, дядя Коля, сразу куплю себе блестящие сапоги со скрипом и чтоб с калошами, поддевку, картуз с лаковым козырьком, гармонику.

Машинист бросил на юнца снисходительный взгляд из-под мохнатых бровей.

— Никак невесту решил подыскать, добрый молодец?

— А почему бы и не жениться, дядь Коль? Я ведь теперь при машине состою, регулярное жалованье имею, — обстоятельно ответил кочегар.

— Ну тогда держи от меня в честь твоей будущей помолвки.

Машинист достал из кармана и протянул помощнику часы на цепочке.

— Наша работа, Гришаня, точность любит.

— Знаю, дядь Коль, знаю, — с сияющим лицом лепетал помощник, восторженно разглядывая подарок. От счастья у него даже глаза стали мокрыми.

Ровной дорожкой стелится путь через необозримые просторы полей и перелески. Мелькают мимо телеграфные столбы. На каждом пикете и переезде стоит возле будки или шлагбаума сторож с белым фонарем или зеленым флагом в руке.