Евгений Сухов - Царское дело

Дворник Федор энергично кивнул, потом судорожно сглотнул, и на его лицо легла тень тяжелой думы. Надлежало взять себя в руки хотя бы на несколько минут, что было весьма непросто. Бывают состояния, милостивые государи, когда для взятия себя в руки требуется полнейшая концентрация всех физических, душевных и умственных сил. После невероятных усилий и мобилизации всей силы воли – следует признать, немалой – на дворника Федора снизошло озарение…

– Вспомнил, мил-человек, вспомнил! – едва не заорал он, глядя на судебного следователя ясным взором. Такие выразительные глаза бывают только у молодых людей, по уши влюбленных, предложивших предмету своего обожания отдохнуть вместе на кровати (или диване), так, чисто по-дружески , и получивших в ответ милостивое: « Пожалуй, если только самую малость и без всяких там глупостей ».

– Ну, так говори! – поторопил дворника Иван Федорович.

– Меня допрашивал сам начальник сыскного отделения его высокоблагородие господин Лебедев!

– И о чем же он тебя спрашивал? – продолжал наседать на Федора Воловцов.

– Он спрашивал меня о колуне!

– Каком колуне? – потребовал уточнения Воловцов, достав памятную книжку и быстро что-то записывая в нее.

– Что нашли на кухне в квартире господина Кара прислоненным к ножке стола, – быстро ответил дворник Федор и посмотрел на зажатый в руке судебного следователя рубль.

– И что ты ответил? – продолжал терзать бедного и больного дворника бессердечный и жестокий следователь Воловцов.

– Я ответил, что это мой колун, пропавший с месяц назад, – не сводил взгляда с рубля Федор.

– А как ты признал, что это твой колун?

– Да ты чё? – удивленно посмотрел на судебного следователя дворник Федор. – Нешто я своего колуна не признаю?

«Выходит, я прав, – подумал Воловцов, отдавая наконец дворнику рубль. – Александр Кара готовился к убийству загодя и заранее припрятал колун у себя в комнате. Может, под кроватью или еще где. И в назначенный час просто достал его, чтобы…»

Иван Федорович прислушался, но внутренний оппонент молчал. Это означало лишь одно: он и неведомый человек, живший внутри него, нашли взаимопонимание и вместе топают по верному пути, проложенному следствием.

Из протокола допроса служанки доктора Бородулина Натальи Шевлаковой 21 сентября 1903 года…

«ВОЛОВЦОВ: Расскажите, пожалуйста, о событиях пятнадцатого декабря прошлого года.

ШЕВЛАКОВА (несколько раздраженно): Опять?

ВОЛОВЦОВ (назидательно): Опять, милочка.

ШЕВЛАКОВА: Вы уже третий, кто меня допрашивает, а убивец так и не найден до сих пор.

ВОЛОВЦОВ: Вот потому я и снимаю с вас показания в третий раз, поскольку убийца не найден.

ШЕВЛАКОВА: А что его искать, он ни от кого не прячется…

ВОЛОВЦОВ: Кто не прячется?

ШЕВЛАКОВА: Убивец.

ВОЛОВЦОВ (заинтересованно): Это вы про кого сейчас говорите?

ШЕВЛАКОВА (удивленно): Про Ваньку Гаврилова, конечно же. Это он убил, не иначе.

ВОЛОВЦОВ: Почему вы так думаете?

ШЕВЛАКОВА (с неприязнью): Потому что рожа у него зверская. И взгляд шибко злющий.

ВОЛОВЦОВ (с умешкой): Я знал весьма симпатичного человека, с мягким взором и доброй улыбкой, который зарезал двух человек, а у одного вынул сердце и печень. По его словам, он намеревался их сварить и съесть. Когда он это говорил, взор его излучал доброту и кротость.

ШЕВЛАКОВА (с ужасом): Какие страсти вы говорите!..

ВОЛОВЦОВ: Это я к тому, что зверская рожа и злющий взгляд еще не являются основанием для обвинения человека в убийстве. И вообще в каком-либо преступлении.

ШЕВЛАКОВА (смущенно): Да это я так…

ВОЛОВЦОВ: Я тоже – так… Слушаю вас.

ШЕВЛАКОВА: Я выпроводила одного докучливого старика от доктора, проводила его до парадной и закрыла двери на крюк. Поднялась в квартиру и пошла на кухню…

ВОЛОВЦОВ: Времени было, как вы показывали на первом допросе, половина девятого вечера…

ШЕВЛАКОВА: Да, половина девятого. Когда входила на кухню, услышала топот шагов…

ВОЛОВЦОВ: Вот здесь подробнее, пожалуйста…

ШЕВЛАКОВА: А что подробнее? Топот как топот. Только сильный очень. Кто-то пробежал через общие сени и стал подниматься на второй этаж. При этом громко хлопнула парадная дверь. Она у нас на пружинах и всегда хлопает, когда закрывается, если ее не придерживать…

ВОЛОВЦОВ: А припомните, пожалуйста, когда дверь хлопнула: когда шаги раздавались в сенях или уже на лестнице?

ШЕВЛАКОВА: Сначала я услышала топот в сенях. Потом хлопнула дверь. Потом кто-то стал подниматься бегом по ступеням.

ВОЛОВЦОВ: А топот шагов, он был от одного человека или двух?

ШЕВЛАКОВА: Вы знаете, я вам точно не могу сказать. Может, от одного, а может, и от двух…

ВОЛОВЦОВ: Ясно. Что было дальше?

ШЕВЛАКОВА: Дальше раздался звонок. Резкий такой…

ВОЛОВЦОВ: Продолжайте, продолжайте.

ШЕВЛАКОВА: Я вышла из кухни, открыла двери и увидела Александра Кару. На нем лица не было. Он сказал:

«Доктора!»

«Что случилось?» – спросила я.

Он ничего не ответил, оттолкнул меня и вбежал в комнаты. Потом я услышала, как он кричит в кабинете господина доктора:

«Убили, убили!»

Я пошла по коридору и увидела Александра Кару. Он шел к дверям и тащил за руку доктора.

«Быстрее, быстрее!» – все время повторял он.

На пороге в дверях доктор споткнулся, едва не упал и попытался возмутиться таким с ним обращением, но Кара с силой дернул его, и они стали быстро спускаться…

ВОЛОВЦОВ: А вы?

ШЕВЛАКОВА: Я тихонько пошла следом…

ВОЛОВЦОВ: Вы входили в квартиру Кары?

ШЕВЛАКОВА: Да.

ВОЛОВЦОВ: И что вы увидели?

ШЕВЛАКОВА (со страхом): А можно, я не буду это вспоминать? А то мне по ночам опять убиенная барышня будет сниться.

ВОЛОВЦОВ: Вы имеете в виду Марту Кара?

ШЕВЛАКОВА: Ага.

ВОЛОВЦОВ (после небольшой паузы): Ладно. Можно не вспоминать. Тогда ответьте: как вел себя Александр Кара?

ШЕВЛАКОВА: Он метался по комнатам, места себе не находил, бедный, потом подошел к господину доктору, который склонился над Еличкой, и спросил:

«Она выживет?»

«Я не знаю, – ответил доктор. – Но надежда есть».

«Не врите мне, не врите!» – закричал он и выскочил из комнаты.

Потом я увидела хозяйку…

ВОЛОВЦОВ: Жену доктора Бородулина?

ШЕВЛАКОВА: Да, Елизавету Викторовну. А потом доктор послал меня вызвать полицию и привести профессора Прибыткова для консистенции…

ВОЛОВЦОВ: Для консультации, вы хотели сказать?

ШЕВЛАКОВА: Ага. Для консистенции…»

Допрос Елизаветы Бородулиной, супруги доктора, нового ничего не дал. Кроме одного. Женщина показала, что когда она пришла в квартиру Кара и увидела, что там произошло, то попробовала успокоить Александра, но тот зло одернул ее словами:

– Ах, оставьте меня! И Васька еще где-то шляется…