Александр Сухов - Джоконда улыбается ворам

Неожиданно Сфорца весело расхохотался:

– Никогда бы не подумал, что вы еще и редкий хитрец, маэстро. Впрочем, я с вами хотел поговорить совершенно о другом. Жизнь двора входит в привычное русло. Через неделю в Милан должна подъехать Цецилия, и мне бы хотелось, чтобы вы подготовили к ее приезду какое-нибудь сценическое выступление.

– Времени немного, но что именно вы хотели бы увидеть?

– На ваше усмотрение. Главное, чтобы она видела мою любовь, – неожиданно в голосе герцога послушалась грусть. – Это будет мое прощание с ней. Я уже немолод, мне нужно жениться, чтобы завести законных наследников. Мы с вами никогда не говорили на эту тему, но мое положение в Милане непрочное… объявились люди, которые захотели занять мое место. Я нуждаюсь в крепких союзниках.

– И вы решили жениться на дочери герцога Феррарского? – неожиданно спросил Леонардо.

– Именно так. Вы невероятно проницательный человек, – с удивлением посмотрел герцог на Леонардо да Винчи. – Об этом моем решении еще никто не знает. Даже я еще не определился с окончательным выбором. – Полноватое лицо герцога тронула мечтательная улыбка. – Но, скорее всего, так оно и будет. Я видел Беатриче всего лишь однажды, и то издалека… Но она невероятно мила, непосредственна, в ней столько жизни! Думаю, что при определенных обстоятельствах я могу даже в нее влюбиться.

– А что будет с Цецилией?

Герцог вздохнул:

– Надеюсь, что она поймет меня и не осудит. Так что же вы придумаете, уважаемый Леонардо?

– Я постараюсь подготовить фантастическое представление, ваша светлость, – уверенно пообещал Леонардо, загораясь новой возможностью проявить один из своих талантов. – В вашем загородном дворце я сооружу гору с расселиной, прикрытую черным бархатом, под стать ночному звездному небу. – Леонардо обожал сценическую деятельность и никогда не упускал случая, чтобы поучаствовать в представлениях. – А когда раскроется занавес, будут видны небеса с двенадцатью знаками зодиака.

– Похвально, похвально, – слегка похлопал в ладоши герцог. – Я просто поражаюсь вашим неистощимым выдумкам. И всякий раз задаю себе один и тот же вопрос: откуда берутся все ваши невероятные идеи? А что же будет дальше?

– Мне представляется, что должно быть очень много музыки, – с подъемом продолжал Леонардо да Винчи. – Горожанам, после всех тех несчастий, что обрушились на Милан, захочется большого праздника. Несмолкаемо будет звучать музыка, а сам я исполню партию на лютне…

– Это будет прелестно, – одобрил герцог.

– …Мне думается, что каждая из планет должна иметь образ древнеримского божества, в честь которого была названа. Я уже придумал костюмы, какие будут на них. Стрелец предстанет в одежде из звериной шкуры, Овеном будет гигант из вашей свиты, он будет одет…

– Вы говорите о графе Филиппе?

– О нем, ваша светлость.

– Оригинально, – одобрил Лодовико.

– Близнецами будут сестры Розалия и Эмиль, фрейлины вашей матушки…

– Ха-ха! Девушки невероятно похожи, даже родная мать не может их различить. Вы просто неистощимый выдумщик, маэстро!

– Потом из-за занавеса появится двенадцать Граций, которые будут исполнять песни и разыгрывать сцены из дворца. У меня уже есть мысли на этот счет…

– Что ж, неплохо. Приступайте, Леонардо, а у меня еще есть дела.

* * *

Лодовико Сфорца женился через четыре месяца на пятнадцатилетней Беатриче, укрепив с соседним герцогством военный союз. Прекрасная Цецилия Галлерани по-прежнему проживала во дворце герцога, и он неизменно к ней наведывался, чтобы поиграть с подрастающим сыном. Однако такие встречи становились все реже.

Беатриче оказалась весьма милым и непосредственным существом, оживив своим появлением закостеневший миланский двор. Неожиданно для всех и вопреки ожиданию самого Сфорца поначалу он увлекся молодой женой, а потом страстно полюбил ее. Их нередко можно было увидеть на аллеях дворцового парка, гуляющих под руку, и в свите герцога не переставали шутить, что с юной герцогиней он не пропустил ни одного грота. Заботливые слуги для удобства супругов нередко выстилали полы гротов перинами, где те могли бы подолгу возлежать и любоваться видами цветочных клумб.

Ровно через два года у них родился сын, которого назвали Максимилиано. В превеликой радости Лодовико повелел звонить во все колокола города, которые не умолкали шесть дней кряду. И когда наконец установилась тишина, миланцы с облегчением подумали о том, как это славно спать в тишине и как хорошо, что столь значительное событие, как рождение наследника государства, случается не чаще, чем один раз в девять месяцев.

Жизнь во дворце вошла в привычное русло: один маскарад сменялся другим, делая жизнь его обитателей сумасшедшей. Юная герцогиня в сопровождении многочисленных фрейлин расхаживала по дворцу, а в особое расположение духа брала с собой ребенка, доставлявшего ей немало радости. Светловолосый, с аккуратно очерченным профилем, с крупными выразительными глазами, Максимилиано напоминал мать; высоким лбом и массивными скулами удался в отца. Живой нрав также достался ему от матери, и многочисленным нянькам требовалось немало усилий, чтобы не дать наследнику герцогства расквасить любопытный нос.

Однажды, играя с няньками в прятки, наследник удалился в дальнюю половину дворца, где проживала многочисленная челядь, и в одной из комнат увидел мальчика, с которым и провел последующие несколько часов.

Поискав сорванца и не обнаружив его в покоях герцогини, перепуганные няньки обратились к караулу, который заверил, что юный герцог дворца не покидал. Однако последующие поиски результатов не дали. Об исчезновении Максимилиано немедленно доложили герцогу и герцогине. Вскоре выяснилось, что кто-то из придворных видел мальчика в дальнем конце дворца, где проживали вышедшие в отставку сановники.

Стража во главе с обескураженными венценосными супругами терпеливо обходила одно помещение за другим, пока наконец не оказалась в трех дальних комнатах с окнами, выходящими на красивейший паркет дворцового сада: на декоративные деревья с постриженными краями, посаженными в замысловатый орнамент. Надо полагать, что в комнатах проживала дама, пользовавшаяся особым расположением его светлости.

Вдруг в одной из комнат раздался задорный смех Максимилиано, и в следующую секунду мальчик вышел в сопровождении красивой женщины и мальчика лет шести. Увидев юную герцогиню, Цецилия, смутившись, поприветствовала ее низким поклоном.

– Ах ты негодник! Иди ко мне, – протянула руки Беатриче.

– Мама, теперь я буду жить здесь, – объявил юный наследник. – Вот с ним! – показал он на мальчика, стоявшего рядом с Цецилией.