Филипп Ванденберг - Дочь Афродиты

— Коневод Дифилид, — нерешительно начала Мегара, — оставил в наследство Дафне имение в Сунионе и роскошный городской дом. Дафну мучают угрызения совести. Она не решается принять наследство. Мы хотим пожертвовать Аполлону козленка, а потом услышать твое предсказание.

Евфрантид слушал гетеру, устремив невидящие глаза к небу, так что его длинная седая борода приняла горизонтальное положение. На некоторое время он застыл в этой позе, а потом подошел к алтарю в середине внутреннего дворика и положил на решетку два полена из узловатого кедра. Словно по мановению волшебной палочки, от дров начал подниматься белый ароматный дым. Уверенным шагом Евфрантид направился к выходу и вернулся, неся за ноги дергающегося козленка. Он подошел к жертвенному камню из черного мрамора, резким движением поднял козленка вверх и ударил животное головой о камень, оглушив его. Затем он перерезал козленку горло.

Светлая кровь по желобу потекла в стоявший наготове котел. Дафна отвернулась и прижалась к Мегаре. Евфрантид, бормоча молитву, быстро и ловко разделывал тушку. Каждое движение старика свидетельствовало о его многолетнем опыте. Наконец на черном камне лежали подготовленные куски мяса и внутренности животного.

Когда Евфрантид положил мясо на тлеющие поленья, поднялся черный едкий дым. Затем он нащупал печень и подошел к гетерам.

— Посмотрите! Какого цвета этот орган? Светлый или темный, красный или коричневый?

Дафна и Мегара с отвращением смотрели на скользкую печень в измазанных кровью руках прорицателя.

— Печень красная, — ответила Дафна. — Светло-красная!

Мегара подтвердила ее слова.

— А края ровные или на них много зазубрин?

Женщины наклонились над печенью, чтобы получше рассмотреть.

— Я вижу две зазубрины, шириной с палец, по обеим сторонам, — сказала Дафна. — Но в целом печень гладкая и округлая.

Тогда старик бросил печень на жертвенный стол и попросил:

— Принесите, дочери мои, чашу с водой, чтобы я мог помыться!

Он тщательно смыл кровь козленка, потом сел на каменную скамью в тени цветущего олеандра и жестом пригласил обеих женщин опуститься к его ногам.

— Мойры, всегда сомневающиеся дочери Зевса, — начал он, — приготовили тебе, Дафна, отнюдь не скучную жизнь. Лахесис, которая определяет судьбу, находится в состоянии постоянной борьбы с Клото, прядущей жизненную нить. Атропос же, которая обрезает жизненную нить, ожидает тебя в глубокой дали.

Дафна и Мегара недоуменно переглянулись.

— Это означает, — продолжал слепой прорицатель, — что тебе предстоит долгая жизнь со взлетами и падениями, которые будут гораздо ощутимее, чем у других людей. А ответ на твой вопрос таков: ты должна принять наследство, если не хочешь грешить против богов. Мы, люди, не в силах понять божественную волю, часто непредсказуемую и необъяснимую, когда одного они заваливают богатством, а другому отказывают в куске хлеба. Но помни, Дафна, ты всегда будешь только управлять богатством, которое тебе дано богами. Если им захочется, они снова все заберут себе.

— Значит, я должна принять наследство Дифилида? — переспросила Дафна.

— Бери, ибо таково желание богов! — ответил Евфрантид.

Глядя на себя в зеркало, Дафна видела цветущую красивую женщину лет двадцати. В этом возрасте женщины Эллады говорили «да» какому-нибудь мужчине и после внесения солидного приданого навсегда исчезали за стенами их совместного дома, чтобы заниматься детьми и кухней. Не так было с Дафной, гетерой.

Она вдруг стала богатой. Если до этого афиняне только желали ее как женщину, то теперь они восхищались тем, что она в столь юные годы стала обладательницей солидного состояния. Нелегко было руководить таким крупным имением, каким было имение в Сунионе, чтобы оно приносило доход не меньше прежнего. И уж совсем нелегко это было для молодой женщины.

Но Дафна поступила очень мудро. Она собрала всех работников (а их было более двухсот) во главе с управляющим Феносом и объявила, что все должно остаться без изменений — и хозяйство, и доходы. Кроме того, она добавила каждому десятую часть его прежнего жалованья, а рабов сделала вольноотпущенными. Получая справедливую зарплату, бывшие рабы трудились с большей отдачей и старательностью, и, несмотря на увеличение расходов по зарплате, имение стало приносить больший доход.

Особняк в тени городской стены, чаще всего служивший Дифилиду местом для проведения разнузданных симпозионов, Дафна превратила в симпатичный, уютный жилой дом. Вход представлял собой портик с высокими колоннами, за которым открывался пышный палисадник. Мраморная табличка, на которой было начертано: «Здесь живет Дафна, гетера», — свидетельствовала о чувстве собственного достоинства хозяйки. Входной зал, потолок и стены которого были облицованы белым и зеленым мрамором, навевал мысли о покое и светлой радости. За ним, разделенные узким коридором, находились два помещения одинакового размера. Их оконные проемы выходили в сад, где весело шумел фонтан в окружении темных кипарисов и лимонных деревьев. За садом располагалось здание, в котором жили рабы. Кроме многочисленных комнаток в нем находились еще и складские помещения.

Рабам, служившим здесь, Дафна тоже даровала свободу и стала платить им за работу. Одну из самых юных рабынь, по имени Рея, отличавшуюся особой сообразительностью, Дафна сделала своей горничной. Она оставила даже сумасшедшего увальня по имени Коалемос, что в переводе означало Глупая Борода. Его настоящего имени никто не знал.

Коалемос был огромного роста, как дорическая колонна, и отличался невероятной силой. Он мог, словно игрушку, снять с цоколя мраморную статую. Ему ничего не стоило одолеть в драке полдюжины мужиков. Глупое выражение на его лице было результатом несчастья, которое случилось с ним двадцать лет назад в шахтах Лавриона. Тогда Коалемоса завалило рудой, и его удалось найти и откопать только через пять суток. С тех пор великан всегда, выходя на улицу, брал с собой щит и нес его над головой, не обращая внимания на детишек, потешавшихся над ним. Дифилид взял его к себе из сочувствия, и Коалемос отплатил старику беспримерной преданностью. Теперь он стал верным телохранителем Дафны.

Дафна снова посмотрела в зеркало. Она была красива, сказочно красива, и настолько привлекательна, что многие мужчины в Афинах готовы были пожертвовать свой годовой доход, чтобы она провела с ними ночь. Но деньги не играли для нее решающей роли. Иногда она подумывала о том, чтобы оставить эту профессию, уехать в далекую провинцию и забыть о своем прошлом. Но что она получит взамен, если все в ее жизни переменится? Вести так называемый приличный образ жизни? Сидеть взаперти в четырех стенах, стараясь услужить своему нудному супругу?