Сергей Зверев - Золотые эполеты, пули из свинца

Над небольшой полянкой, на которой расположился отряд Голицына, повис махорочный дым. А вот с едой опытные пластуны решили подождать: когда вскоре может возникнуть необходимость активных боевых действий, лучше, чтобы желудок оставался пустым.

Сергей Голицын и Николай Гумилев уселись на поваленный ствол большого бука, достали трехверстку, точно определились с местонахождением отряда и принялись обсуждать сложившуюся ситуацию и возможные дальнейшие действия. Оба прекрасно знали: в таком вот летучем диверсионном рейде точно спланировать и предугадать развитие событий невозможно, реальность быстро внесет коррективы. Но ближайшие задачи нужно было определить.

Существовала еще одна причина, по которой поручик Голицын решил выждать по крайней мере до полудня. Связь по аппарату беспроволочного телеграфа была односторонней, аппарат работал лишь на прием. Изначально было оговорено, что с русской стороны, с той линии фронта, в определенные часы пойдет передача. Главное, что интересовало Голицына и Гумилева: текущие координаты бронепоезда и направление его движения, которые получала воздушная разведка Юго-Западного фронта.

Теперь командир отряда и его заместитель ждали первого сеанса связи. От той информации, которую они получат, будет зависеть очень многое.

С аппаратом в отряде умели обращаться только два человека: сам Сергей Голицын и Николай Гумилев. Но Гумилев плохо считывал морзянку, в его африканских экспедициях аппарат позволял держать голосовую связь, как телефон. Голицын же премудрость точек и тире азбуки Морзе освоил вполне прилично еще на турецком фронте, у Юденича. Зато Гумилев лучше разбирался в самой «железке», в техническом устройстве аппарата.

Так что роли связистов командир отряда и его заместитель распределили так: Гумилев раскидывал антенну, запитывал аппарат и производил настройку на нужный диапазон. А Голицын принимал саму радиограмму.

…Первый сеанс связи ничего не дал, да Голицын и не слишком рассчитывал на первый сеанс: какое может быть наблюдение и разведка с аэропланов ночью? Кто может знать, куда укатил вражеский бронепоезд под покровом темноты? Теперь, когда рассвело, его нужно еще найти, а на это требуется время. Так что придется подождать следующего сеанса, штабные связисты сообщили, что он состоится через три часа.

– Эх! Хуже нет, как ждать да догонять, – с усмешкой сказал Гумилев. – А мы сейчас именно этим занимаемся. М-да, жаль, что связь односторонняя. Хорошо бы посоветоваться со штабными аналитиками, а заодно узнать, насколько мы наследили при переправе и нет ли за нами погони. Но не спросишь! Ладно, сами станем думать. Как используем три часа до сеанса?

– Судя по карте, лесной массивчик, на восточном краю которого мы расположились, тянется на семь верст в западном направлении. – Голицын провел по трехверстке карандашом. – Стоит пройти его насквозь. Тогда, выйдя на западный краешек, мы окажемся совсем рядом с железнодорожным полотном. Вышлем вперед авангардную разведгруппу, человек пять. Чтобы не напороться случайно на австрийцев, хоть вроде бы нечего им делать в лесу.

– Это точно, – рассмеялся Гумилев, – для грибов еще рановато. С авангардом пойду я?

– Да. Я должен находиться в основной группе, а поручику Щербинину нужно отдохнуть после боевого охранения. К тому же у вас опыт разведки больше, вы – гусар, а Щербинин все же из конно-егерского, у них своя специфика.

Гумилев кивнул, он понял Голицына с полуслова. Оба считали, что тяжелая кавалерия, к которой принадлежали конные егеря, отжила свой век: сейчас не Средневековье, совсем другая война пошла. Драгуны и конные егеря – это, по сути, пехота, посаженная на лошадей. И драться они могут сколько-нибудь прилично только в спешенном строю. Неоткуда взяться у поручика Щербинина навыкам боевых действий в стремительных разведывательно-диверсионных рейдах.

– Вот, кстати, как он вам, Николай Степанович? По первому впечатлению?

Гумилев поднял глаза, встретился с Голицыным взглядом:

– Трудно сказать. Очень замкнут, вы не находите? Я бы даже сказал, зажат. Держится с достоинством, во время переправы грамотно командовал своей группой. Но… Вот кажется мне, что у Щербинина в глубине души пробуют коготки некие кошки. Впрочем, посмотрим его в деле, оно всех по местам расставит.

– Зажат? Замкнут? Да, я с вами согласен, это заметно. И, пожалуй, вполне понятно, – задумчиво откликнулся Сергей. – Будешь тут замкнут и со скребущими кошками на душе, когда такие шрамы. Они, конечно, гм-гм… украшают мужчину и воина, но… Не в таком количестве.

«И не такого жуткого качества, – мысленно договорил Гумилев. – Очень может быть, что именно из-за своей кошмарной внешности Щербинин тяжело переживает, но, как благородный человек, как офицер и дворянин, показать этого не хочет. Отсюда и замкнутость, и некоторое высокомерие. Вот только все же очень странно, что Анатолий меня не признал. Я, конечно, с лордом Байроном себя не равняю, на это ума хватает. Однако среди посетителей «Бродячей собаки» я пользовался довольно громкой известностью… Ну не может Щербинин меня не помнить! Или не хочет вспоминать?»

– Хотел бы я расспросить графа, при каких печальных обстоятельствах он получил такие ужасные ожоги. Но, полагаю, с этим стоит повременить, – сказал Голицын. – Вот когда и если, даст Господь, живы останемся и задачу свою выполним…

«Правильно полагаете. Я тоже со своими расспросами и напоминаниями подожду. А то, глядишь, с нашей задачей расспрашивать станет некого. И некому», – подумал Гумилев.

По достаточно густому лесу отряд Голицына двигался, конечно, не так быстро, как по пойменным луговинам от берега реки, но ко времени, назначенному штабными связистами, поручик со своими людьми вышли на намеченный рубеж. Теперь между пластунами и железнодорожной насыпью осталось не более версты.

– Раскидывайте антенну! – приказал Голицын.

Выслушав писк морзянки, поручик расстелил прямо на траве карту, жестом подозвал поближе Гумилева и Щербинина. Господа офицеры склонились над трехверсткой.

– Авиаторы обнаружили бронепоезд? – нетерпеливо спросил Щербинин.

– Обнаружили. – Голицын тронул угол одного из квадратов карты кончиком карандаша. – Вот здесь он был полчаса назад. Збараж – маленький городишко. Что исключительно важно: по данным штаба, постоянного гарнизона там нет.

– Так мы совсем рядом! – довольно сказал Гумилев, в свою очередь указывая на западную оконечность леса. – Здесь. Ай да интуиция у вас, господин поручик! Шли, куда Господь направил, разве что на запад, а пришли точнехонько к нашей… гм-гм… будущей добыче. Ну-ка, прикинем… Три четверти часа быстрым пешим ходом, полчаса – бегом. Чего дожидаться? Командуйте, князь, и с Богом – вперед! Пока бронированная дура куда-нибудь не укатила, лови ее потом.